Анатолий Карпов: «Я многому научился у Пауля Кереса»

О лучшем эстонском шахматисте всех времен экс-чемпион мира и партнер Кереса по сборной команде СССР Анатолий Карпов говорил на презентации книги «Meie Keres» («Наш Керес») в книжном магазине Apollo, а затем в интервью «Комсомольской правде – Эстонии». И не только об этом.

 – Вы наверняка лично были знакомы с Паулем Кересом.

– Мы познакомились в конце 1960-х годов. А когда меня включили в сборную СССР, особенно часто были рядом, хотя по возрасту я годился ему в сыновья. Пауль Керес был капитаном той славной команды, соединявшей в себе великую советскую шахматную школу, которую создавали представители всех народов Советского Союза.

– А играть с ним в официальных турнирах доводилось?

– Две партии. Один раз в Америке, второй – на чемпионате СССР. Оба раза сыграли вничью.

– Пауль Керес так и не стал чемпионом мира, хотя долгое время находился на подступах к вершине. Как вы думаете, чего ему не хватило?

– Убежден, что Керес стал бы чемпионом мира, если бы не Вторая мировая война. В конце 1930-х годов он играл очень сильно и двигался, я уверен, к чемпионскому званию. Но война все разрушила. Вскоре после войны умер тогдашний чемпион Алехин, был проведен турнир претендентов, в котором Керес не смог победить. Потом он еще не раз приближался к заветной мечте. Не зря Кереса называют «вечно вторым». Особенно близок он был к поединку с чемпионом Ботвинником в 1959 году. Кстати, будучи тогда младшим школьником, я занимался в шахматной школе Ботвинника. В тот период считалось, что главное – добраться до матча с Ботвинником, остальное – дело техники. Михаил Моисеевич был выдающимся гроссмейстером, но в то время его форма уже шла на убыль. Он был на пять лет старше Кереса. Тем не менее, тридцать лет Керес находился в мировой шахматной элите, это само по себе огромное достижение.

– Каким вам помнится Пауль Керес по характеру?

– Это был замечательный человек, очень доброжелательный. Не могу сказать, что у него было много друзей, но врагов не было вообще. Со всеми ровные, дружеские отношения. Для человека, мечтавшего стать чемпионом мира, это удивительное качество... Я многому научился у Кереса. Рад, что в Эстонии чтят его память. Кстати, когда-то давно я приезжал учреждать Фонд Кереса. Сейчас пока не успел спросить, как он действует.

– Вы приезжали пять лет назад как участник турнира памяти Пауля Кереса и оказались его победителем. Сейчас приехали как общественный деятель. Хотя в шахматы все-таки поиграли. Кстати, часто вам приходится давать сеансы одновременной игры?

– Пять-шесть раз в году.

– Вряд ли к таким сеансам вы относитесь очень уж серьезно. А вообще действующим шахматистом себя уже не считаете?

– Как посмотреть... На титул чемпиона мира я уже десять лет не претендую, в турнирах же иногда участвую.

– А тренируетесь?

– За несколько дней до турнира и в ходе самого турнира. Так что фору соперникам даю солидную: определенная растренированность, конечно, имеет место, да и возраст уже дает о себе знать.

– Вот и в недавних двух небольших матчах с Каспаровым, посвященным 25-летию начала вашего с ним исторического противостояния, вы проиграли вчистую...

– Если посмотреть только на счет, может показаться, что действительно вчистую. Но счет не отражает содержания партий. Если вы их посмотрите, то легко убедиться, что была борьба, и серьезная. Скажем, в одной из партий блицевого матча Каспаров уже фактически проиграл. И когда он протянул руку, я был уверен, что как раз в знак признания своего поражения, но он указывал на мой упавший флажок... Впрочем, это уже история. Потом у нас были совсем другие дела, в которых мы с Каспаровым были союзниками. Дела, связанные с участием в выборах президента ФИДЕ. К сожалению, планы не удалось реализовать.

– Да, опять был переизбран Кирсан Илюмжинов. Кстати, перед конгрессом в Ханты-Мансийске, где это произошло, вы с Илюмжиновым обменивались резкими заявлениями. Вы его обвиняли в том, что ФИДЕ пронизана коррупцией, он вас – в клевете, угрожая судом... А после конгресса, судя по сообщениям СМИ, вы с Илюмжиновым – ближайшие соратники. Улыбаясь, сидите за одним столом. Как будто ничего не было. Что произошло? Вы отозвали свои обвинения?

– Ничего я не отзывал. Сейчас надо просто работать. Вся организация шахматной жизни требует радикальной перестройки. Вот чем надо заниматься. Что касается коррупции, это все есть. В спортивной части меньше, в организационной сфере – все как было, так и остается. Система коррупционна от начала до конца! Этому способствует отсутствие общих подходов и правил. Особенно по части отношений международной федерации с национальными, которая, скажем так, не абсолютно прозрачна.

– Летом 2007 года Илюмжинов приезжал в Таллинн – здесь проходило заседание Президентского совета ФИДЕ. Мне тогда довелось взять у него большое интервью. Илюмжинов много рассказывал о своих достижениях: например, что принял ФИДЕ в 1995 году фактически в состоянии банкротства, коммунальные счета в офисе даже нечем было оплачивать. Зато сейчас денег много, он своих личных 60 миллионов долларов дал... Вы признаете заслуги Илюмжинова перед международным шахматным движением?

– Предыдущий президент ФИДЕ Кампоманес оставил тяжелое наследство скорее в моральном отношении. Он обанкротился не как финансовый организатор, а как лидер шахматного движения, и не мог дальше президентствовать. Поэтому в тот момент я поддержал кандидатуру Илюмжинова.

– Великие шахматные противостояния ХХ века, в том числе ваши с Корчным и Каспаровым, приковывали внимание миллионов людей, а спроси сегодня, кто нынешний чемпион мира, и мало кто скажет.

– Недавно во Франции опубликованы результаты опроса по поводу узнаваемости шахматистов среди других людей. Моя и Каспарова узнаваемость составила 30 процентов, хотя мы уже десять лет не боремся за чемпионское звание, а узнаваемость действующего чемпиона мира Ананда – только 6 процентов. Наши с Каспаровым юбилейные матчи привлекли больше внимания прессы и общественности, чем прошлогодний матч в Софии за звание чемпиона мира между Топаловым и Анандом.

– Возможно ли вернуть шахматам былую популярность?

– Надо, конечно, работать, но, боюсь, это уже невозможно. Слишком много потеряно.

– Писали, что Илюмжинов предлагал вам должность вице-президента ФИДЕ...

– Конгресс проголосовал за меня как за посла шахмат, скажем так, в ЮНИСЕФ, ЮНЕСКО и МОК. Сложнее всего работать в МОК. Наше страстное желание – включение шахмат в олимпийское движение. Пока нас не очень там хотят видеть: мол, программа и так перегружена. Но мы будем возвращаться к этому вопросу.

– Вы упомянули о шахматной школе Ботвинника, в которой занимались в детстве. Как известно, теперь есть и школы Карпова.

– Да, таких школ 150. В разных регионах России и в других странах. Это не коммерческие школы. И я их не финансирую. Могу только помочь, например, с выездом команды, нахожу спонсоров, обеспечиваю, если надо, административную поддержку, чтобы гарантировать деятельность школы. Для этого нужны помещения, тренерские ставки, командировочный фонд... Это очень важно. Пока играют дети, будут живы и шахматы.

«Комсомольская правда – Эстония»

Январь 2011 г.