Март Саарсо: «Я вернулся другим человеком»
Яхта-путешественница, скованная льдами, одиноко жмется к причальной стенке в гавани Парусного центра. Ей и двух лет еще нет, но за кормой уже успела оставить около 40 тысяч морских миль, обогнув земной шар.
Уже несколько суток прошло с момента прибытия, а куски льда все еще держатся кое-где. Можно себе представить, как яхта выглядела во время последнего перехода. Впрочем, как она выглядела стали свидетелями тысячи людей, пришедших в морозную полночь встречать мореплавателей...
– Обледенение и стало причиной задержки прибытия на полсуток?
– Действительно, приходилось то и дело скалывать лед. Он ведь нарастал моментально. С каждой волной, перекатывающейся через палубу. Зато, работая, хоть немного согревались. Замерзли ведь, как собаки. Но главная причина задержки все же не обледенение, а неблагоприятный ветер. Встречный. Когда попутный был необходим больше чем когда-либо. Как говорится, по закону подлости... Однако финишировать где-нибудь поближе, скажем, в Палдиски, – этот вопрос даже не обсуждался. А если бы на это пошли, то сейчас мы с вами не разговаривали бы, потому что я сгорел бы от стыда. Столько народу пришло нас встречать! Честно говоря, даже не ожидал.
– Способен «Леннук» совершить еще одно дальнее плавание?
– После небольшого ремонта – хоть на такой же круг. Хорошая яхта. Ни в одном порту мира, где мы побывали, мне не стыдно было говорить, что я ее капитан.
– Приятно, что построили ее в Эстонии. Умеем ведь...
– Начинали «Леннук» строить в Финляндии. Там сделали корпус, палубу, фальшкиль, руль. Все это отдельными деталями доставили на Сааремаа, в цех фирмы «Saare paat». И основную работу сделали действительно там. Хотя есть косвенное участие и других стран. Скажем, мачта наша из Швеции, лебедки из Дании аппаратура космической связи из США, деревянные элементы внутри из Италии... Яхта прекрасно оснащена навигационными и прочими приборами. Лежа на своей койке, мне достаточно было открыть один глаз, и я знал всю обстановку.
– А кто эта красивая женщина на фотографии в рамке? Рядом с осколками бутылки из-под шампанского.
– Моя крестная мать. Она эту бутылку, как полагается по традиции, разбивала во время спуска яхты на воду 29 мая 1999 года в сааремааском порту Насва.
– Что теперь ожидает «Леннук»?
– Скорее всего, яхту после ремонта придется продать. Дело в том, что у нас в связи с путешествием возникли некоторые финансовые обязательства.
– Кстати, каков был вообще бюджет вашей кругосветки?
– Грубо говоря, полмиллиона долларов. Включая строительство яхты и все, все, все расходы. Когда нас спрашивали об этом в иностранных портах, все удивлялись: очень немного. Бюджет экипажа яхты, участвующей в кругосветной парусной гонке Whitbread, составляет примерно 20 миллионов. В 40 раз больше.
– Долго ли пришлось собирать деньги?
– Нет, не очень. Вообще от момента, когда мы начали писать проект, до отхода – а стартовали мы 16 октября 1999 года – прошло всего чуть больше трех лет. Хотя найти деньги, пожалуй, было самым трудным в подготовке. Был даже период очень сильных сомнений, когда мы всерьез обсуждали вопрос – а не продать ли нам недостроенную яхту, чтобы начать строить другую, попроще и подешевле.
– Мне приходилось бывать на «Saare paat». Директор Пеэтер Лаум говорил, что данный заказ был для них, конечно, весьма почетен и обеспечил неплохую рекламу, но в финансовом плане фирму не особо обогатил.
– Верно, судостроители делали нам большие скидки, поэтому тоже числятся среди спонсоров. Но и с учетом скидок в какой-то момент мы испытывали сомнения... Так что хочу еще раз поблагодарить всех, кто оказал нам поддержку, – многочисленных спонсоров, а также государство.
– Стало быть, проект начали писать в 1996 году, за три года до старта. А сколько времени прошло от идеи до проекта?
– Вообще-то еще в детстве я мечтал совершить кругосветное путешествие. Все-таки сын моряка, да и сам уже в 15 лет официально стал яхтенным капитаном... Но всерьез этот замысел я вынашивал года два, прежде чем решился им поделиться.
– С кем?
– Первым был мой друг Тийт Рийсало. Кстати, это он предложил дать нашей яхте имя корабля, на котором плавал наш герой Калевипоэг. Потом в затею посвятил другого моего друга Тийта Пруули. Так начал формироваться будущий экипаж.
– То есть по принципу личной дружбы?
– Это естественно. В дальний поход, как и в разведку, надо идти с надежными людьми. При этом, конечно, желательно, чтобы они имели определенный опыт. Именно поэтому следующим я пригласил Маргуса Кастерхейна, с которым в школе сидел за одной партой. Вместе мы начинали заниматься парусом на «Оптимистах». Потом были в одном экипаже на крейсерской яхте. Правда, вопреки ожиданиям, согласился он отнюдь не сразу. Сказал, что думать будет год. Ровно через год и дал согласие. Должность старпома я предложил Аарне Туйску, опытному яхтсмену, а главное, знающему толк в судоремонтных работах. Правда, были и исключения. В лице Кайдо Кама, с которым я прежде знаком не был. Он сам приехал и попросился в экипаж. Хотя о парусе представления не имел – человек он лесной. Я ответил, что за красивые глаза в море никого не беру. Готовьтесь, сказал, работайте, там посмотрим.
– Он единственный сам попросился в экипаж?
– Если бы! Знаете сколько на причале народу стояло? Не перечесть. Умоляли: «Март, возьмите в путешествие!» Я спрашивал об имеющемся опыте, и выяснялось, что опыта нет вообще. А мы ведь не на прогулку по Таллиннскому заливу собрались.
– Однако бывшего политика, экс-министра Кайдо Кама вы все-таки взяли. Потому что имя известное?
– Он оказался очень трудолюбивым и упорным человеком, способным учиться. И что особенно важно – на редкость органично уживается с природой. Пожалуй, как никто из нас.
– И что же, не разочаровала вас команда? Не было грызни? Все-таки так долго вместе на такой маленькой территории...
– Конечно, раздавались иногда реплики типа: «Опять ты здесь свое барахло разбросал!» Но серьезных конфликтов не было.
– Что же случилось с Аарне Туйском? Он прервал путешествие и вернулся домой меньше чем через пять месяцев после его начала. Старпома так раздражало, что кто-то разбрасывал свое барахло? Или сам разбрасывал?
– Просто Аарне оказался не готов к длительному плаванию. Чисто психологически. Это действительно непросто – месяц за месяцем делать одну и ту же работу, видеть одни и те же лица. В какой-то момент, глядя на товарища, начинаешь думать: «До чего же осточертела мне эта физиономия!» Тогда полезно вовремя вспомнить, что и он думает о вас то же самое. Потом, людей дисциплинировал и четкий распорядок дня. Два человека несли вахту по четыре часа через восемь. Все, как на большом судне. Правда, и вахты со временем начинают надоедать. Поначалу это даже увлекательно, особенно новичкам, но однажды человек начинает ловить себя на мысли, что выполнять обязанности уже неинтересно, лень, не хочется. Но ведь кому-то работать надо. Аарне, видимо, не смог себе перебороть. Его не отчисляли из экипажа. Он сам пришел к этому решению.
– Туйск улетел из Ушуая, самого южного порта Аргентины. Дорогу через полмира ему оплатили?
– Нет, добирался за свой счет. У нас сразу был такой уговор: кто сходит с дистанции, дорогу домой оплачивает сам.
– Туйска заменил Меэлис Саарлайд. Как он влился в команду?
– Прекрасно. Он взял на себя всю техническую часть и вообще стал моей правой рукой до конца путешествия. Меэлис прибыл очень вовремя. Дождавшись его, мы вышли в море, чтобы обогнуть мыс Горн.
– Зловещее место...
– Да, довольно мрачное. Впрочем, это скорее эмоциональное восприятие легендарного района. В старину, наверное, там и впрямь было опасно плавать. Тогда моряки ориентировались по звездам, а у мыса Горн всегда штормит, всегда низкие тучи. Того и гляди напорешься на скалы... На современных судах там ходить не опаснее, чем в других местах. Хотя именно в том районе нас подстерегала неприятность. Ну, чуть позже. Когда проходили чилийские фьорды. Вышла из строя система отопления (в нее проникла забортная вода). Противно, сыро, холодно, одежда не просыхает...
– Как известно, ранее у вас произошла другая техническая неприятность. У яхты, капитаном которой вам представляться было не стыдно, в самом начале путешествия полетел форштаг (толстый трос, соединяющий нос судна и верхнюю часть мачты для придания ей жесткости).
– Судостроители здесь не виноваты Брак в самом форштаге. Слава богу, что это произошло в Европе. В Голландии отремонтировались. Если бы скажем, у берегов Африки такое случилось, дела наши были бы скверны. Кстати, именно там произошла другая неприятность. У Маргуса Кастерхейна воспалились десны. Я уже принял было решение идти за несколько сотен миль к африканскому берегу, хотя не был уверен, что найдем там приличного стоматолога. И тут с неожиданной стороны проявил себя все тот же Кайдо Кама. Вооружился скальпелем и сделал все, что требуется. Конечно, предварительно проконсультировавшись по телефону с врачами.
– А штормы? Наверняка ведь в них попадали.
– За год и пять месяцев плавания по морям-океанам этого, конечно, не избежать. В Тихом океане прихватил 12-балльный шторм. Однако «Леннук» – яхта надежная, да и шторм тот по океанским меркам был не такой уж зверский – высота волн не превышала шести метров. В шторм не позавидуешь вахтенному – штурвалом непросто управлять физически. Но и другим не легче. В это время все, кроме вахтенного, находятся внутри, люки задраены. Очень жарко, душно... А вот когда экватор пересекали, океан был спокойным, но народ изнывал от жары. На палубу босиком было не ступить. Одни к тропическому климату быстро приспосабливаются, другие не могут привыкнуть вовсе.
– Тропическая жара наверняка не помешала вам отпраздновать пересечение экватора...
– Святое дело. Тем более, как выяснилось, никому из нас прежде пересекать его не доводилось.
– Сами вы вставали за штурвал?
– От несения вахты я как капитан был освобожден. Но при входе в порты и выходе из них всегда выполнял обязанности рулевого. Во время же длинных океанских переходов в хорошую погоду чувствовал себя как на курорте. Но иногда и в океане приходилось рулить. Скажем, когда спинакер поднимали.
– Кстати, двигатель часто включали? Или больше энергией ветра пользовались?
– У нас не было такой задачи – кровь из носу, но только под парусом. Если полный штиль, включали двигатель – зачем зря мучиться и время терять? Но в основном все-таки шли под парусом. Да и при всем желании не смогли бы злоупотреблять двигателем, поскольку запасы топлива были ограничены.
– А по какому принципу вы разрабатывали маршрут?
– Голову особо не ломали. Все морские пути давно известны. Исходя из глобальных течений в мировом океане, ветров... В принципе стратегический вопрос был один: идти на восток или на запад. Если на восток – а там преимущественно дуют попутные западные ветры – то обернулись бы довольно быстро. Зато почти ничего не увидели бы. Кроме воды со всех сторон. А мы хотели увидеть как можно больше. Посетить побольше стран и портов. И оставить там эстонский след. В этом и состояла цель путешествия. Соответственно, был избран и маршрут, хотя на некоторых участках и не самый благоприятный с точки зрения господствующих ветров.
– Ради того, чтобы больше увидеть, из 516 дней путешествия больше половины – 266 дней – вы провели на берегу?
– Именно поэтому. Об Эстонии ведь далеко не везде еще знают. Особенно в южном полушарии. Если яхты с британским, например, флагом во всех портах обычное явление, то наша, с сине-черно-белым триколором, повсюду привлекала внимание. «А под чьим это флагом вы плаваете, ребята?» – то и дело спрашивали нас.
– С поставленной задачей справились?
– Вполне. Вернулись с грузом новой информации, знаний, впечатлений. Появилось множество новых друзей. Если доведется когда-либо оказаться в портах, где мы были, знаю, что в большинстве из них один не останусь... Обо всем этом два члена экипажа пишут каждый свою книгу. Тийт Пруули – на эстонском языке, Кайдо Кама – на вырумааском, которого я, честно говоря, не понимаю.
– А в путешествии вам языковой барьер не мешал?
– Английский язык далеко не везде выручает. Перед походом, зная, что предстоит посетить много портов в Южной Америке, я, правда, выучил десяток слов на испанском, но этого маловато. А нужен был еще и французский, на котором говорят на многих южных островах.
– Привезенный груз информации и впечатлений исключительно положительный?
– Меня поразило, как много в морях грязи, отходов человеческой деятельности. Поскольку море у нас, землян, общее всем сообща и надо его очищать.
– Раньше доводилось вам бывать в столь дальних краях?
– Я четыре раза пересекал Атлантику, бывал и раньше в Южной Америке, имею значок участника высокоширотных экспедиций... Но последовательное кругосветное путешествие – это совсем другое дело. У меня даже мировоззрение немножко изменилось. Раньше я как рассуждал? Я – эстонец! Моя родина – Эстония! А теперь понял, что это – не более чем случайность. Как случайно кто-то родился и живет на Кокосовых, к примеру, островах. А все мы – соседи на планете, кстати, не такой уж большой.
– Это был не последний ваш дальний поход на яхте?
– Наверное, рано еще об этом говорить. Хотя, ладно, так и быть. Есть планы совершить поход до Антарктиды. Нам ведь здорово повезло, что живем на берегу моря. По нему можно плыть куда угодно.
Справка «ДД»
Март Саарсо
Родился 26.09.1963 г. в Рапла
Окончил Таллиннскую 21-ю среднюю школу. Учился (но не окончил) в Таллиннском мореходном училище и в Ленинградском гидрометеорологическом институте.
Работал на научно-исследовательских судах разных стран, а также на ледоколе. Профессиональный яхтенный капитан, до кругосветного путешествия – сотрудник Департамента водных путей.
Отец – действующий капитан ЭМП, мать – фельдшер. Жена – директор школы. Трое детей.
Хобби – садоводство.
«День за Днем», 30.03.2001
