Настоящий коммунист
Вступив в юности в Коммунистическую партию Советского Союза, рабочий завода «Двигатель» Марат Чекатовский по сей день сохраняет ей верность.
Иные спросят: а разве еще существует такая партия? Да, существует. Правда, под несколько видоизмененным названием – СКП КПСС. То есть – Союз коммунистических партий, охватывающий все бывшие союзные республики, в том числе Эстонию.
Марат Адамович Чекатовский – член совета партии. А также член совета всего СКП КПСС. По профессии же он – газорезчик. Как пришел в 1959-м, после армии, на «Двигатель», так с тех пор газорезчиком там и трудится. А еще он называет себя «одним из лучших сынов белорусского народа в Эстонии».
– Где вы были во время войны? Ведь Белоруссия была оккупирована.
– В партизанском отряде. До самого освобождения родной Гомельщины. В отряде меня и в пионеры принимали – 7 ноября 1943 года. Галстук смастерили из парашютного шелка. Мой отец воевал, был ранен, попал в плен, но сумел вырваться и пробиться на родину. Зная несколько языков, он стал комиссаром интернационального отряда. После войны долго еще приходили ему письма из разных стран... Отец был учителем и прославился на всю округу своей библиотекой. Когда она попала в руки к немцам, они три дня топили отцовскими книгами печь... Да что книги. Семья наша чуть не сгорела заживо... К нам в село вошли немцы, согнали народ на площадь и объявили, что все мы связаны с партизанами. Поэтому село сожгут, а жителей увезут. И стали всех загонять в конюшню. Нас у матери было пятеро, мал мала меньше. Я старший а младшей, Зине, был всего день от роду. Немецкий офицер-переводчик стал отпихивать нас в сторону. Я вырвался, кричал, что хочу ехать со всеми, но немец не пускал. Он нас и спас. Через несколько минут конюшню облили бензином и подожгли. Оттуда доносились дикие крики. Тех, кто вырывался на улицу, расстреливали из автоматов. С тех пор я знаю, как пахнет горелое человеческое мясо... Только двое вырвались из горящей конюшни. Женина сошедшая с ума, и юноша по фамилии Садченко, впоследствии белорусский прозаик и поэт. У меня книжка его есть.
– А ваш отец в это время где был?
– В лесу. Ему сказали, что вся его семья сгорела. Он пришел на пепелище, увидел обгорелый женский труп, неподалеку пять маленьких. Решил, что это мы, – и попрощался, как потом рассказывал, когда нашел нас в другом селе.
– А где вы выступали в комсомол?
– На картофельном поле. Туда приехали из района, приняли всех, кто подходил по возрасту, и спросили, кто еще хочет. Вот ты, спросили у меня, хочешь? Я ответил, что мал еще, тринадцать с половиной лет только. Мне сказали, что это не беда.
– А в партию?
– В армии. А служил я в Эстонии. Считалось, что неплохо себя проявил, был ранен...
– В мирное время?
– Ну как мирное... Это же 1950-е годы, сами понимаете... Я даже медаль «За боевые заслуги» за ту «командировку» получил. Хотя представляли к ордену Красной Звезды. Но офицер, подписывавший наградной лист, сказал, что прошел всю войну (хотя и в тылу), а такого ордена у него нет. Так что мне, салажонку, хватит и медали... Уже в наше время полиция безопасности интересовалась, за что меня наградили. Я отвечал: «За то, что родину любил». Так что для партии я вполне созрел. К тому же считался образованным молодым человеком. Все же из академии прибыл.
– Из какой академии?
– Военно-воздушной имени Жуковского. Имел туда направление после школы, которую окончил с золотой медалью. Но поскольку учился я на белорусском языке, пришлось сдавать на общих основаниях все семь экзаменов. Набрал 33 из 35 баллов – согласитесь, неплохо для выпускника сельской школы. Так что как знать, может, стал бы космонавтом. Из той академии ведь немало вышло космонавтов.
– Так что случилось-то?
– Выперли. За два нарушения. Первое – не отдал честь патрулю. Ну не заметил, честное слово! А второе... Поехали мы с двумя друзьями, между прочим, сыновьями генералов, 8 марта на Ленинские горы к девушкам. Погуляли, выпили, двинули обратно. Тут «Победа» притормаживает. Водитель высовывается: «Ребята, из Жуковки? Давайте подброшу». Сели. Друзей моих развезло, стали безобразничать. А подвозил нас, как оказалось, адъютант командующего ВВС. Выгнали всех троих. И послали меня для прохождения срочной службы в полк ПВО в Эстонию. У нас, кстати, много было таких, отчисленных из академий. Гнали тогда беспощадно. Я-то хоть с первого курса вылетел, а были такие, кто и с четвертого. А многие офицеры у нас наоборот, были с семиклассным образованием. Мы, солдаты, помогал им заканчивать вечерние школы.
– Значит, не космонавтом стали, не летчиком даже, а газорезчиком...
– А что, тоже нужная профессия. Был период, когда я пять лет без отпусков пахал, такой незаменимый. Даже орден Трудового Красного Знамени есть.
– Понятно тогда, почему вы так успешно стали продвигаться по партийной линии. Как знатный рабочий.
– Наверное. Цеховая организация, заводская, член райкома, горкома, ЦК КПЭ. И, наконец, на 28-м съезде избран членом ЦК КПСС. Это был последний съезд. Ельцин, помню, с группой своих сторонников демонстративно его покинул... Меня тогда выбрали в Центральную контрольную комиссию. С этим удостоверением передо мной, простым рабочим, открывались все двери.
– А с Горбачевым лично вы знакомы?
– Летом 1991 года в перерыве пленума я подошел к нему в буфете: «Михаил Сергеевич, надо что-то делать! Эстония напрямую выходит из Союза!» Он меня похлопал по плечу: «Не переживай, Чекатовский, есть закон о выходе из состава СССР, есть Конституция. Никто просто так не выйдет». Тогда мы ездили в Москву двумя делегациями – от нашей партии на платформе КПСС и от самостоятельной во главе с Силлари. Мы просили Горбачева лишить полномочий делегацию Силлари. Он обещал поддержать, а сам поступил наоборот. Не любил нас Горбачев...
– Какое у вас в целом к нему отношение?
– Отрицательное. Хотя не он главный виновник развала. Главный виновник – Компартия России. Ее же раньше не было – она была организована незадолго до 28-го съезда. Коммунисты России не понимали событий в Прибалтике, постановили не перечислять деньги в общесоюзную партийную кассу. И пошло, и пошло...
– А в тех событиях в Эстонии вы участвовали?
– Ну, а как же. Был членом забасткома. Выступал на митингах. А 15 мая 1990 года, кода народ пришел на Тоомпеа, я с двумя представительницами завода Пегельмана ходил во дворец, чтобы вручить наши требования Рюйтелю. Равноправие, двуязычие... Правда, Рюйтель к нам так и не вышел. Испугался, наверное. Вышел Нугис с какой-то дамой... Потом меня допрашивали спецслужбы, выложили на стол кучу фотографий – спрашивали, кто в этот день давал команду штурмовать дворец.
– Так известно, кто – Лысенко. Его судили потом. Я был на том суде.
– И я был, проходил свидетелем. Но команду давал не он.
– А кто же?
– Не скажу. Да и был ли штурм-то? Толкнули ворота, вот и все. И штурмовиков не было. Какие штурмовики? Рабочие от станков пришли...
– У вас не было сомнений в правильности своей позиции? В марте 1991 года, ровно десять лет назад, большинство участников республиканского референдума проголосовали за независимость Эстонии.
– Ни малейших сомнений не было. Союз надо было сохранять. Да и большинство участников другого референдума за это высказалось.
– Что коммунисты делали после того, как Союз все же развалился?
– Осенью 1991-го состоялся подпольный съезд в одном из подмосковных совхозов. Собралось около 15 человек. От Эстонии были мы с Аннусом. Правда, Лембит позже отошел от дел. Потом был съезд в редакции газеты «Правда» – собрались подвидом читателей. Тогда ведь коммунисты считались чуть ли не исчадием ада. Состоялся даже суд над КПСС (попытка организовать такой суд – А. Б.).
– Считаете, неправедный?
– Конечно, ошибок допущено немало. Но разве можно засудить коммунистическую идею?
– Вы состоите в СКП КПСС. Когда появилось это название?
– На 30-м съезде. Пару лет назад состоялся 31-й. Там меня избрали членом центральной ревизионной комиссии. Как видите, нумерацию мы сохранили. Были предложения в названии партии ничего не менять, оставить просто КПСС. Но возникновение новых государств – это все же реальность, которую нельзя не учитывать. Поэтому – Союз коммунистических партий.
– Кто ваш лидер?
– Олег Шенин. Сидел в свое время в «Матросской тишине» за участие в ГКЧП. Умный человек, но амбициозный. На последних выборах в Госдуму ему дали 15-е место в списке КПРФ. Решил, что слишком низко для него и вообще не стал избираться. Только поэтому не прошел в депутаты.
– А каково ваше отношение к лидеру КПРФ Геннадию Зюганову?
– Заносчив, охраны слишком много... Но главная его вина в том, что не сумел объединить российских коммунистов. У них сейчас порядка восьми коммунистических партий. Прежде всего на Зюганове, как лидере крупнейшей из них, лежит вина за то, что коммунисты России фактически провалили последние выборы в Госдуму. Правда, есть у него и привлекательные качества. Например, когда он выступал в Свердловске – ельцинской вотчине – студенты его на руках вынесли.
– Восемь коммунистических партий... Почему вас привлекла именно СКП КПСС?
– Партии, скажем, Анпилова, Тюлькина, Нины Андреевой слишком радикальны. Кстати, именно Андреева как-то сказала, что Чекатовский – настоящий коммунист. Потому как из рабочих. А вот зюгановская КПРФ – наоборот, чересчур аморфна.
– Часто ездите в Москву по партийным делам?
– Последний раз должен был там быть 23-24 февраля. Хозяин с работы не отпустил. Но в апреле надо ехать обязательно. Предстоят жаркие дебаты с Зюгановым. А больше всего мне запомнился пленум осенью 1993 года.
– Это когда здание Верховного Совета обстреливали? Белы дом ставший черным...
– Именно. Я пришел в Краснопресненский райком, и меня направили в Белый дом. Как раз стрельба началась. Снаряды танковых орудий пробивали стены как фанеру. Москвичи, стоявшие поодаль, аплодировали каждому выстрелу, а внутри...Там ведь был не только Руцкой. Там были женщины, дети. Все носятся по этажам, пытаясь укрыться. Паника, истерика, крики, плач, раненые...
– А убитые?
– Их было тысячи полторы, как я слышал. Причем омоновцы раненых добивали. На близлежащем стадионе.
– Вы сами видели?
– Нет, мне рассказывали. Нам, как представителям другого государства, велено было из Белого дома уходить. Уходили мы ночью по подземным коммуникациям. Вышли в районе зоопарка. А там нас как будто специально дожидались омоновцы. И давай колошматить своими дубинками. Я как раз новую куртку купил. Порвали куртку. Избили так, что я потом долго шею не мог повернуть. Хорошо, Миша Лысенко со своими казаками вовремя подоспел... Когда я приехал, жена ахнула, увидев мою спину...
– Какова главная цель СКП КПСС?
– Восстановление Советского Союза. Конечно, не в том виде, в каком он был.
– Думаете, это реально? Даже если в другом виде.
– Настроения такие в обществе существуют. СКП КПСС объединяет компартии всех бывших союзных республик. Периодически мы собираемся вместе. После съездов выступают артисты. Бесплатно. И не час, как обычно планируется, а три часа. Нет слов, чтобы передать атмосферу в зале. Состоялись и съезды граждан СССР. И съезд нардов СССР.
– Сколько человек насчитывает Коммунистическая партия Эстонии?
– Меньше, чем хотелось бы, но люди есть. Существует и небольшая комсомольская организация. К сожалению, маловато у нас граждан Эстонии, поэтому свою партию не можем зарегистрировать. А вот в Литве Компартия сплошь состоит из литовцев. И в Латвии в партии больше латышей.
– Если бы граждан ЭР было достаточно, думаете, вашу партию зарегистрировали бы?
– А почему нет? Ведь законом деятельность Компартии не запрещена, а только приостановлена.
– Кто является лидером Компартии Эстонии?
– Есть один человек. Эстонец. Фамилию не назову. И так слишком много вам рассказываю.
– Кстати, полиция безопасности вас не беспокоит?
– В последнее время нет. Меня вызывали после событий октября 1993 года в Москве. Спрашивали, кто из эстонцев был в Белом доме.
– Какие мероприятия проводят коммунисты Эстонии?
– Каждый год 1 мая, в день рождения эстонского летчика, Героя Советского Союза Энделя Пусэпа, до конца жизни остававшегося членом нашей партии, мы собираемся у его могилы. Разворачиваем знамя Эстонской ССР, поем любимые пени Пусэпа, как он завещал. В этот же день обязательно бываю на профсоюзном митинге. Я ведь доверенное лицо профсоюза в нашем цехе. Наша партия вообще сейчас делает упор на работу с профсоюзами. Выступили от имени Коммунистической партии Эстонии с заявлением по поводу союза коммунистов Белоруссии и России. Можете познакомиться. (Марат Адамович переда номер «Гласности», газеты СКП КПСС, в котором упомянутому заявлению посвящена целая полоса пламенного текста.)
– Взносы собираете?
– А как же. Один процент зарплаты. Часть на свои нужды оставляем, часть отправляем в Москву. Распространяем «Гласность». Вырученные средства на издание газеты и уходят. Но денег, конечно не хватает.
– Какие у вас партбилеты?
– Остались старые. Последний раз я получал билет члена КПСС в 1973 году, с тех пор не расстаюсь с ним. Только вкладыш новый. Правда, сейчас рассматривается вопрос о новых билетах.
– Как родственники относятся к вашей политической деятельности?
– У меня трое взрослых детей, внуки. Сыновья работают в фирмах. Дочь – медсестра в родильном отделении. Жена и дети против моих взглядов ничего не имеют. Правда, в партии нашей пока не состоят. Говорят, сам отдувайся.
– Все же с трудом верится, что идеалы вашей партии найдут широкую поддержку в Эстонии. Жизнь так изменилась...
– Каждый год я езжу за клюквой в одной и то же место. Есть у меня там знакомый хуторянин. Очень зажиточный был хуторянин. А этой осенью я угодил к нему в тот день, когда его дом отключали от электричества за долги. Хуторянин плакал, объяснял, что нет работы, нет денег. Но его не слушали... Так как вы думаете, какая власть ему по душе – прежняя или нынешняя?
«День за Днем», 16.03.2001