Буковский: «Россия оккупирована армией чекистов»

В начале июня в Таллинне по приглашению Фонда Открытой Эстонии побывал самый знаменитый советский политзаключенный и диссидент Владимир Буковский. Тот самый, который в свое время стал героем народной частушки: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана». «Хулиган» – это Владимир Буковский, убежденный антикоммунист, которого в 1976 году выпустили из СССР в обмен на своего антипода по взглядам, убежденного чилийского коммуниста, тоже политзаключенного.

Взять интервью у Буковского мне предложил представитель Фонда Открытой Эстонии Евгений Криштафович. Интервью состоялось в ресторане гостиницы Radisson. С обедом по полной программе – с вином. Правда, бокалами с Буковским мы не чокались. Все-таки обед был деловой.

– После развала СССР вы часто бывали в России?

– Впервые я приехал в 1991 году. И с большими надеждами. Они были связаны с судебным процессом над Коммунистической партией в Конституционном суде. Я полагал, что будет вскрыта губительная сущность коммунистической системы, что ей будет вынесен не подлежащий обжалованию приговор.

– Типа Нюрнбергского трибунала?

– О форме можно думать, главное, чтобы была воля организовать такой процесс. Кстати формат Нюрнбергского трибунала был не самым лучшим: там победители судили побежденных, а надо, чтобы страна сама себя судила. Потом, там было кого судить. А у нас уже никого нет, разве что мелкие исполнители, которые никого не интересуют.

– А в Эстонии – интересуют. Их находят и судят.

– Это внутреннее дело Эстонии. Нам же важно провести суд над системой, чтобы общество очистилось, вырвало коммунистическую скверну с корнем и начало строить новую свободную Россию. Была бы только воля, но ее-то и нет. Суд так и не состоялся. Ельцин воспрепятствовал. Бывший крупный партийный функционер, он, видимо, испугался, что этот суд сметет его с вершины власти. В итоге вместо правды обществу стали навязывать мифы. Вроде того, что все беды в России – от демократов, хотя демократии здесь еще и не было. Уже тогда, в 1993-м, мне стало ясно, что начнется реставрация. Это мы сейчас и наблюдаем.

– Реставрация советского режима?

– Налицо многие признаки: вновь появились политзаключенные, репрессии, идет зажим, нет свободных выборов, независимого суда... Хотя полный возврат былого режима, конечно, невозможен: мир слишком изменился.

– Если вы столь скептически настроены, зачем решили баллотироваться в президенты России?

– Это оппозиция предложила мне, чтобы как-то встряхнуть приунывшее, апатичное общество. Конечно, я понимал, что меня не допустят до выборов.

– Ну, и как, удалось встряхнуть общество?

– Думаю, да. Сразу же в 27 регионах были созданы группы в мою поддержку.

– Ваш предвыборный манифест заканчивается призывом защитить свой дом от очередных оккупантов. Кого вы под ними подразумеваете?

– Это вытекает из названия манифеста – «Россия на чекистском крючке». Оккупанты – это чекисты. Эта армия и создавалась Лениным как оккупационная.

– Оккупанты – это захватчики чужих земель. Разве можно оккупировать собственную?

– Можно – опутав ее губительной идеологией. Чекисты – носители такой идеологии, передовой ее отряд.

– Назвав чекистов очередными оккупантами, вы ставите их в один ряд с другими, например, с немецкими нацистами?

– У нацизма и коммунизма много общего. Тот и другой режим ни во что не ставят жизнь человека.

– Но коммунисты не ставили целью уничтожать целые народы, в отличие от нацистов.

– Да, Гитлер уничтожал евреев и цыган. А Сталин – крестьянство. Какая разница?

– Последние слова в вашем манифесте – «это последний шанс» – звучат вовсе зловеще.

– Времени совсем не осталось. Нация вымирает...

– Если этим шансом народ не воспользуется, то что тогда?

– Россия прекратит существование в нынешнем виде, распадется на несколько частей.

– Говорят, Путин как раз уберег государство от угрозы распада, собрал его, укрепил.

– Наоборот, он усугубил эту опасность своей вертикалью власти, отменив, в частности, выборы губернаторов. Любое образование, в том числе государственное, устойчиво тогда, когда у него прочный фундамент. Беда России в том, что она всегда строилась с крыши, а фундамент, то есть местная власть, оставался слабым. Если в Англии или в Америке что-то случится с центральным правительством, половина страны этого не заметит, так как все вопросы решаются на местах. Если в России ослабевает центр, это всегда катастрофа.

– Но правящая партия, бывший и нынешний президенты России получают огромную поддержку на выборах. И опросы это показывают.

– Брежнева тоже превозносили. А чем все кончилось? Я не верю в эти цифры. Обман, подставки. Реальная поддержка у президента Путина была не более 30 процентов.

– А вы когда последний раз бывали в России?

– За последний год четыре раза был. Беседовал с людьми, так что знаю, о чем говорю.

– Но хоть что-то позитивное вы видите в современной России?

– Безусловно. Книги, за хранение которых нас бросали в тюрьмы, теперь продаются на каждом перекрестке. Выезд за границу свободный. Частную собственность уже не отберешь.

– Как Запад должен действовать по отношению к России?

– Запад предпочитает примиренческую позицию, потворствуя бесцеремонной политике Кремля. Возможно, исключение России из «большой восьмерки» остудило бы ее. Если президентом США станет Маккейн, думаю, это произойдет. При этом, уверяю вас, западные люди благожелательны к России, только недоумевают, наблюдая, как она себя ведет.

– Одним из самых значительных своих достижений Эстония считает вступление в Европейский союз. Вы согласны с этим?

– Я поляков долго уговаривал не вступать – не послушали. Освободиться от одного колхоза, чтобы сразу вступить в другой? Не понимаю. НАТО – другое дело. Это коллективная безопасность.

– Нам говорят, что демократический Европейский союз – совсем не то, что тоталитарный Советский.

– Никакой он не демократический. Чудовищный бюрократизм, коррупция. Признаков Советского Союза в Европейском немало. Там – политбюро, здесь – еврокомиссары, тоже никому не подотчетные. Там – Верховный Совет, здесь – Европарламент, такой же бесполезный, но пожирающий миллиарды евро...

– Почему вы поселились именно в Кембридже?

– Менять на Корвалана меня привезли в Швейцарию. Через пару лет Кембриджский королевский колледж пригласил меня заниматься нейрофизиологией. Милый городок. Мы там все друг друга знаем. Когда узнали, что я собрался в президенты России, все желали мне удачи – таксисты, торговцы на рынке...

– Как-то трудно представить вас нейрофизиологом. Кажется, ваше единственное призвание – борьба с режимом во все времена.

– У меня не было цели развалить Советский Союз. Я жил нормальной жизнью, поступил на биофак, правда, не смог окончить, но не по своей же вине. Когда меня первый раз вызвали в КГБ и спросили, за что я ненавижу советскую власть, я ответил, что ничего не имею против нее. Хотите строить коммунизм – стройте, я вам не мешаю. Но оставьте мне шесть квадратных метров, где я могу не строить коммунизм. Нет, сказали мне, нельзя, все должны строить. Это власть была агрессором по отношению ко мне, а не я. Приобрел запрещенную книжку (всего-то предупреждавшую о нарождении коммунистической бюрократии) – объявили сумасшедшим. Вышел на митинг – посадили в тюрьму... Правда, я и там время не терял – выучил английский, занимался нейрофизиологией. Работа головного мозга меня всегда интересовала, он ведь так мало изучен.

– Тем не менее, вы больше известны, как правозащитник, писатель. Кстати, и отец ведь ваш был писателем?

– Он был журналистом. Писателем его сделал Сталин. Как-то после войны отец написал очерк о Цимлянском искусственном море. Сталин прочитал и позвонил в Союз писателей: «Хороший очерк написал писатель Буковский». Ему доложили: «Он не писатель, он журналист». Странно, товарищи, у вас получается, ответил Сталин, – не писатель, а пишет хорошо. На следующий день отец стал писателем и был назначен заместителем редактора журнала.

– Как отец относился к вашей диссидентской деятельности?

– Поначалу был зол. Он ведь был убежденным коммунистом. Потом примирился, даже зауважал как-то. Однажды проведал в тюрьме.

– А вы уважаете идеологических противников, например, того же Корвалана, который по сей день верит в грядущее торжество коммунизма?

– Я знал умных, мужественных людей, искренне веривших в идеи коммунизма, хотя во многом не разделявших линию партии и поэтому тоже пострадавших. Генерал Григоренко, Сергей Петрович Писарев... Вот их я уважал. А сегодня твердить о будущем торжестве коммунизма просто смешно.

– Почему? Может быть, когда-нибудь в далеком будущем действительно восторжествуют идеи свободы, равенства, братства? Когда человечество созреет.

– Исключено. Это утопия. А где утопия, там всегда ГУЛАГ.

Postimees на русском языке, 06.06.2008