Из жизни цирковых

Чего не хватает Эстонии? В смысле, какого учреждения? Есть среди нас люди, которые на этот вопрос ответят, не задумываясь. Цирк! Вот что крайне необходимо Эстонии!

Нет, конечно, цирковые представления здесь бывают. Приезжают к нам периодически гастролирующие коллективы. Да и местные артисты вроде какие-то есть. Но это все не то, Имеется в виду – настоящий собственный стационарный цирк.

Кто же эти люди? Настоящие мастера циркового искусства. Правда, уже в недавнем прошлом мастера, но энергии-то у них море. Вот и хочется им направить ее на благое дело – создание эстонского цирка.

На арене – Алар Мяндсалу

Эти слова звучали в десятках стран Европы, Африки, Азии и Америки.

Все это осталось позади, а теперь на дворе 1994 год, и мы сидим с ним на открытой веранде кафе в центре столицы уже независимой Эстонии. Но под крышей, поэтому типичный эстонский дождь в метре от столика нас не беспокоит. А в воображении мы от этого дождя в тысячах километрах – на солнечной Ямайке, рассматривая фотографии экзотического для нас острова. Алар еще в прошлом году купался в этом бирюзовом океане, ходил по этому белоснежному песчаному пляжу. Но не праздным туристом он там был, а напряженно работал в течение двух лет, как он говорит, «играющим тренером»: ставил цирковые программы и сам в них участвовал.

А до этого объездил с гастролями все континенты, а сколько точно стран – назвать затрудняется. Где-то около семидесяти. Во многих бывал по несколько раз.

И вот уже полгода – никаких поездок, никаких гастролей. Полгода – в Таллинне. Милом, родном, желанном Таллинне, но – городе совсем не цирковом. А ведь до заслуженного отдыха еще далеко.

Значит, на арене – Алар Мяндсалу… Не хочется никого обижать, но почему-то трудно представить эстонца цирковым артистом, да еще мирового уровня. Все-таки довольно темпераментное искусство. Может, это и стереотипное представление, но ведь действительно нет в Эстонии цирковых традиций.

Алар в ответ на мою реплику возразил:

– Вы неправы. В советское время в Эстонии действительно не было цирка. Но до войны был, и, кстати, совсем неплохой. И традиции кое-какие имеются. Да и сейчас есть у нас и кроме меня отдельные артисты, выступающие на площадках мира.

Сам Алар Мяндсалу цирковым стал почти случайно, как многое в жизни происходит. В юности боксом занимался, даже дважды становился чемпионом Эстонии среди молодежи. И собирался поступать в институт физкультуры им. Лсгафта в Ленинграде. Но тут появился у него в России приятель-гимнаст. Познакомились с ним на спартакиаде. А он уже учился в цирковом училище, ну, и давай агитировать своего эстонского друга последовать его примеру, расписывая в красках, как у них там здорово. И уговорил эстонца.

А вот родители были категорически против решения сына. Во-первых, это что, нормальная профессия – циркач? Во-вторых, у Алара девушка была, и дело шло к свадьбе. Но отец махнул рукой: ладно, пусть поступает, если ему так хочется. Все равно через полгода вернется. Если еще поступит.

Алар действительно вернулся. Только через 33 года, не считая, конечно, предыдущих кратковременных приездов в гости. И теперь думает с ужасом – что было бы с ним, если б не тот приятель-гимнаст, если бы не настоял на своем, если бы, наконец, не поступил в училище… Так его пленил мир цирка, что и представить себя без него не может. Впрочем, так можно сказать обо всех настоящих артистах цирка.

Еще будучи студентом и получая стипендию 23 рубля, Алар подрабатывал каскадерам. В частности, попал в этом качестве на съемки «Айболита-66». Работал там предложенные трюки, а заодно придумывал свои.

– Режиссеру фильма Ролану Быкову они понравились, и когда он стал режиссером Московского мюзик-холла, позвал меня к себе. – Алар явно с удовольствием вспоминает те далекие годы. – Потом я попал в Ленинградский мюзик-холл к Илье Яковлевичу Рахлину, с другими коллективами выступал. Когда уходил к нему, меня многие упрекали – мол, цирк предаю. Я не согласен – там тоже есть место цирку. Даже больше разнообразия, есть возможность проявлять себя в разных жанрах. И вообще во всем мире так принято: сегодня ты работаешь в цирке, завтра – в мюзик-холле, потом – в варьете, на эстрадной арене. Это только в Советском Союзе была такая мощная и закрытая организация, как Союзгосцирк. Хотя теперь и в России все меняется. Большие коллективы распадаются на маленькие творческие группы. Они самостоятельно планируют себе выступления, работают по контрактам.

Вопреки законам физики

И все же с Союзгосцирком Алар Мяндсалу был связан много лет, работал в Московском цирке, любимом миллионами людей во всем мире.

– Московский цирк обоснованно считают лучшим в мире, – согласен Алар. – Если во всем остальном мире можно увидеть единичные номера настоящего мирового класса, то этот цирк в целом стабильно держит очень высокий уровень. Свидетельство тому и награды его артистов на самом престижном цирковом конкурсе в Монте-Карло, где, кстати, становился лауреатом мой друг Сергей Игнатов, а также не раз удостаивался титула «лучший жонглер мира». То, что он вытворяет на арене, – это просто фантастика (в 1994 году не было возможности убедиться в этом визуально, а сейчас есть, и первое же видео  подтверждает, что с Аларом нельзя не согласиться).

Кстати, жонгляж – это и жанр Алара Мяндсалу. Правда, как он уточнил, в последние годы уже не единственный. А начинал да, с этого жанра. Если не считать кратковременной практики в воздушной акробатике благодаря влиянию все того же приятеля-гимнаста. Как же увлекся жонглированием?

– Однажды увидел искусство одного немецкого жонглера – и сразу загорелся, – объясняет Алар. – И потом, я по натуре своей немного индивидуалист, а в воздушной акробатике коллективная работа. Кроме того, я подумал, что тут есть немножко от бокса, во всяком случае, быстрая реакция, которая необходима в этом виде спорта, в жонглировании тоже нужна.

Ну, а то, что цирк – это колоссальный труд, в любом его жанре, иначе ничего ты не добьешься, об этом мы догадываемся.

– Только не все его выдерживают, – добавляет Алар. – Когда я поступал в Московское училище циркового и эстрадного искусства – в то время единственное в мире – конкурс был 50-60 человек на место. А заканчивали на нашем, например, курсе всего девять человек. Работа действительно умопомрачительная по напряжению, уже в училище. Но только так добьешься признания. Конечно, можно и меньшими усилиями подготовить номер, но тогда и выступать будешь в деревенском клубе. У меня такой номер, например, есть. Держу в балансе на носу шляпу с полями…

Он вдруг встает, приподнимает голову, руки разводит в сторону.

– Шляпы нет сейчас, но попробуйте представить. Так вот, шляпа вертикально на носу, я подбрасываю ее движением головы, – он резко выполняет это движение, – шляпа делает двойное сальто-мортале, и опять же на ребро поля принимаю ее носом. Долго не получалось. И нос уже стал горбатым, весь залеплен пластырем, друзья кричат – давай уже заканчивай, у тебя уже кровь из-под пластыря сочится! Но я с арены не ухожу. И добился-таки своего.

Надо сказать, Алар Мяндсалу пока еще действующий артист, выступает на местных площадках, на паромах и т. д. И этот номер, со шляпой, как мне довелось чуть позже убедиться, он действительно делает. Внешне – вполне непринужденно.

В репертуаре Алара есть еще один нерядовой номер, даже более того – такой никто, кроме него, в мире не делает. Правда, при этом оговаривается – если за те полгода, что он в Таллинне, никто не украл, а такое в мире цирка, к сожалению, бытует.

А номер такой. Держит он в руке полтора десятка кубиков, поставленных один на другой. На верхнем – бутылка с водой. И кубики по одному выбиваются, начиная с нижнего. Во время той встречи  посмотрел только фотографию, а позже убедился воочию – да, получается.

Существует ли какая-то методика овладения цирковыми трюками? Или она одна – просто повторять и повторять сотни, тысячи, десятки тысяч раз?

– Разные бывают подходы, – говорит Алар. – В Москве я работал с замечательным режиссером Сергеем Андреевичем Кастальяном. – Так у него была такая метода. Подходит к тебе и говорит: сделаешь такой-то трюк. Объясняет. Но это, восклицаешь ты, невозможно! По законам физики невозможно. А тот как будто не слышит. Работай, говорит, сделаешь – звони, дальше пойдем. И ты работаешь – месяц, второй, третий, пытаясь перехитрить законы физики. И вдруг – действительно получается! Звонишь, докладываешь. Приходит Сергей Андреевич, смотрит, улыбается: «По законам физики, может,  невозможно, а по законам цирка возможно все».

Дом у моря

Из многочисленных стран, где побывал Алар Мяндсалу, ему больше всего запомнился Афгагнистан, где он выступал перед солдатами и офицерами советского «ограниченного контингента». Не раз – вместе с Иосифом Кобзоном, которого, как признается, просто обожает. Столько, говорит, добра он сделал людям совершенно бескорыстно. Еще запомнилось пребывание в ЮАР. Там в международной программе Алар Мяндсалу был единственным представителем СССР. И даже ставил эту программу – он ведь после училища и ГИТИС окончил, режиссерский факультет. Предлагали даже и после выступлений остаться поработать. За большие деньги. Отказался. Объясняет это своей сентиментальностью: как это – родители в Таллинне, жена в Москве, а он в Южной Африке застрял? Не может даже представить такого.

– А воздушных акробатов я там видел просто фантастических, – вдруг добавляет он. – Нигде таких не встречал.

Его жена Светлана Мурышева – тоже артистка. По словам Алара – талантливая степистка, одна из тех, кто возрождал степ в России. А также балетмейстер. А еще – партнерша мужа по выступлениям. Уже здесь, в Таллинне, они успели подготовить совместную 40-минутную программу на двоих, включающую разные жанры, в том числе клоунаду и иллюзион.

Кстати, легко ли она, коренная москвичка, согласилась на переезд в Таллинн.

– Уместнее спросить, как я согласился, – улыбается Алар. – Она больше меня уговаривала. Но все-таки одно пожелание у нее было – чтобы жили около моря. Пожелание выполнено: наш дом в трехстах метрах от берега.

Алар Мяндсалу – лауреат премии Московского комсомола, имеет также грамоту  ЦК КПСС и Верховного Совета СССР – большая награда, дававшая право на персональную пенсию. Ну, и от благодарного афганского народа есть знак признания.

Интересно, а ощущал ли он себя эстонским артистом или уже забыл об этом?

– Забыть было невозможно, – говорит Алар. – Меня ведь везде – в Союзе и за рубежом – всегда так и представляли: артист из Эстонии Алар Мяндсалу. Многие, особенно в Африке, в Южной Америке спрашивали: а где она находится, эта ваша Эстония? С удовольствием объяснял. Мне часто приходилось выступать в ответственных концертах в Колонном зале Дома Союзов, в Кремлевском дворце – то есть самых престижных залах Москвы. Однажды популярная ведущая одного из таких концертов Светлана Моргунова сказала мне: «Слушай, я тебя знаю уже 20 лет как москвича, почему же говорю: наш гость из Эстонии?»

Но теперь-то, вернувшись в Эстонию, он здесь точно не гость. И потому мечтает о гораздо большем, чем иногда выступать на местных площадках.

– Моя мечта – создать все-таки эстонский цирк, – признается Алар. – Мы и раньше дважды пытались это сделать, еще во времена Союзгосцирка, когда все союзные республики имели свои коллективы, кроме Эстонии. Но обе попытки закончились безрезультатно: не было поддержки со стороны самой Эстонии. Может, сейчас получится. Энтузиасты есть, способные артисты в разных жанрах… Конечно, время сейчас непростое, масса проблем у всех, но посмотрим. К сожалению, тут пока мыслят узкими категориями. Если бы мыслили шире, давно бы поняли: цирк, помимо того, что это радость и праздник для людей, – это еще и вещь довольно доходная. Можно было бы студию цирковую создать – единственную на регион Северных стран. К нам приезжали бы учиться… В Москве у меня была при одном выставочном зале. Там я по пятницам и субботам вечера-концерты устраивал. Кобзон выступал, другие мои приятели и знакомые. Почему бы и у нас не сделать нечто подобное?

И вот еще какой замысел у него есть. Или даже миссия. Алар не может забыть, как тепло его приветствовали люди в разных уголках России, когда объявляли, что он – артист из Эстонии. Особенно ему запомнился концерт в Москве в 1991 году сразу после путча. Его организовал замечательный конферансье Олег Милевский, к сожалению, уже ушедший от нас. Он всегда, как казалось Алару, представлял его как-то по-особенному, а на этот раз вообще сделал это, как никогда, хотя добавил всего лишь одно слово: выступает артист из свободной Эстонии. И зал взорвался аплодисментами.

– Время, конечно, было, смутное, но вот такая реакция москвичей для меня было символом того, что все будет хорошо, и в новых условиях мы будем жить дружно – эстонцы, россияне, все, – вспоминает Алар. – Приехав в Таллинн, я всем говорил: если бы вы видели, как россияне поддерживают Эстонию!

Как следствие этих чувств, у него и созрел этот замысел. Помня о трогательном отношении к нему россиян и желая отблагодарить за это местных русских, Мяндсалу хочет устраивать русские вечера. С русскими романсами, может быть, с русской кухней, но главное, чтобы всем там было тепло и уютно.

Однако все это не отменяет мега-мечты Алара Мяндсалу – создать свой полноценный эстонский цирк. Есть она и у других людей.

Беспокойные сердца

Однажды на каком-то уличном представлении Алар указал мне на стоявшего неподалеку мужчину небольшого роста в кожаной куртке:

– Вот великолепный артист цирка. Даже звезда, не побоюсь этого слова. Рекомендую познакомиться.

Это был Павел Коновалов, коллега Алара Мяндсалу по работе в Московском цирке, еще относительно недавней. Впрочем, его имя следует указывать вместе с другим – Аллой Клевцовой. Это его жена и партнерша по акробатической паре.

Павел – уроженец Московской области. Алла – гражданка Эстонии по рождению. И вот по окончании артистической карьеры, продолжавшейся с 1967-го до 1992 года, решили поселиться в Таллинне, на родине Аллы. Но, конечно, не для того, чтобы пассивно наслаждаться заслуженным отдыхом. Да и как это возможно? Еще вчера круговерть цирковой жизни, гастроли по миру и работа на износ над новыми номерами – а сегодня ничего этого нет, и больше не будет? Такое резкую перемену образа жизни тоже трудно было пережить, как супруги признались мне, когда мы познакомились ближе.

Падение было страшным. На пятиметровой высоте Павел выполнял стойку на одной руке, Алла держала свою фигуру. И вдруг...  лопается трос. Конструкция разваливается. Артисты летят вниз. На глазах у публики, собравшейся в тот вечер в Минском цирке.

Обоим дали группу инвалидности. Павлу – вторую. Алле – третью. И все же они выкарабкались. Как и после предыдущей травмы позвоночника Павла. Съездили даже на гастроли в Финляндию, в Японию. Но это были их последние гастроли. Восстановиться полностью все-таки не удалось, былую форму – не набрать. Ту форму, которая позволяла им в течение многих лет очень высоко держать планку циркового искусства.

Падение с высот той жизни на грешную нашу землю оказалось для Павла и Аллы тоже очень болезненным. Резким и неожиданным. Казалось, только что была изнурительная, но радостная работа, премьеры, гастроли по всему миру, знаменитые талантливые люди в окружении, творческие замыслы. Казалось, все это будет длиться и длиться. И вдруг – все куда-то вмиг исчезло. Как отрезало.

И теперь мы сидим с ними в тесном атлетическом зале, оборудованном в обычном ласнамяэском жилом доме, бывшем общежитии. Здесь Алла и свою физическую форму поддерживает, и с посетителями зала делится опытом. Павел же – тренер по спортивной гимнастике в спортклубе «Ноорус».

Трюк и гармония

Путь их в цирк начался в детстве. Только в разных местах. У Аллы – в родном Таллинне.

– Я еще школьницей любила выступать перед публикой, – рассказывает она. – Если нужно было кому-то спеть от класса на смотре художественной самодеятельности, я сразу же тянула руку – возьмите меня! Занималась во Дворце культуры у известного нашего энтузиаста Энна Лоо. А потом я увидела объявление о приеме в Московское училище циркового и эстрадного искусства. Мы, несколько подружек, поехали туда по направлению от республики. И все поступили, выдержав конкурс 100 человек на место.

Павел, как сказано, – уроженец Подмосковья. В детстве занимался спортивной акробатикой. А дядя его был цирковым артистом. И однажды 14-летнего Павлика взял себе в пару. Дело сразу пошло. И через несколько лет юноша поступил в то же цирковое училище. Еще несколько лет спустя, как любит говорить Павел, они с Аллой соединили свои беспокойные сердца. Возможно, в любом случае сделали бы это, но получилось как бы с подачи одного знаменитого человека.

Комсомольско-молодежный коллектив, в котором они состояли, так и назывался – «Беспокойные сердца». Алла там работала в акробатической четверке, Павел – в силовой паре. И вот как-то к ним подошел Марк Соломонович Местечкин – человек-легенда в цирковом мире.  И сказал: «Я же вижу, мальчик и девочка, что вы дружите, надо бы вам соединиться».

Потом они сами подошли к нему: «Марк Соломонович, помогите подготовить номер». Тот улыбнулся: «Ну, я же говорил, что вы должны быть вместе, мальчик и девочка». А номер для них подготовил. Его премьера состоялась в 1970 году. «Эквилибры на пьедестале» назывался.

Этот рабочий пьедестал – часть их большой творческой жизни. Довольно сложная конструкция – с вращением, с разноскоростным спуском-подъемом платформы… На ней артисты и выполняли свои номера. И с помощью прекрасных режиссеров Московского цирка их готовили, и сами, почувствовав вкус к режиссерской работе. Достаточно, бывало, только услышать красивую музыку – и номер уже рождался в голове.

Один из таких номеров, например, сопровождала музыка замечательного композитора Евгения Крылатова. Павел нашел среди разложенных на столе фотографий одну: «Вот этот номер». Партнерша держит «мост», партнер – сверху, лежа, в положении прогнувшись. Красиво! Но непростой была судьба номера.

На генеральной репетиции новой программы специалисты встретили номер шквалом аплодисментов. И вдруг накануне премьеры в Москве выясняется: номер из программы исключен. Оказывается, присутствовавший на той генеральной репетиции представитель министерства культуры постановил: «Такому не место в советском цирке». И тут опять возник, как добрый волшебник, тот самый Местечкин: «Беру все на себя». И номер состоялся. Причем он закрывал первое отделение, а это – признак высокого уровня. Тем более – в цирке на Цветном бульваре.

Я обратил внимание, что Павел употребляет не привычное словосочетание «артист цирка», но – «актер цирка». А если он услышит звучащее сплошь и рядом вокруг, даже в средствах массовой информации, «циркач», воспринимает это как личное оскорбление.

Дело даже не в том, что они с Аллой, кроме училища, окончили, как и Алар Мяндсалу, институт театрального искусства. Они и до того из каждого своего номера делали маленький спектакль. Трюк – естественно, само собой разумеется, без трюка нет цирка. Но и гармония, красота. Линия, как они говорят.

Наверное, свою линию они «рисовали» классно, если их номер «Элегия» можно найти в учебнике циркового искусства как образцовый, а импресарио разных стран наперебой звали в свои программы, а местные артисты во время гастролей просили помочь с постановкой номера. Коллегам помогали, конечно, причем бескорыстно, потому что, будучи советскими людьми, даже не догадывались, что за это следует брать деньги, и немалые. Да и не полагалось им. Импрессарио это знали и совали унизительные, как это Павлу и Але казалось, конверты. Однако брали, рассуждая так: это деньги, которые им недоплачивает родное государство.

Так проходила жизнь. Изнурительный репетиционный период, не менее изнурительный – гастрольный, когда по 30 представлений в месяц. Вернее, 30 – это норма, а обычно – больше, до 48. Порой не выдерживали и умоляли начальство: «Пожалуйста, запишите нас не на все три спектакля в воскресенье, а на один. Сил уже нет». Тем не менее, променять эту жизнь на другую, более спокойную, ни за что не согласились бы.

Между прочим, все это время оставались таллиннцами, здесь были прописаны – по настоянию Аллы. Но бывали в Таллинне только в отпуске. Все остальное время – манежи, гостиницы, переезды-перелеты. Гастролировали со своим Московским цирком и в Таллинне. В Доме спорта «Калев», с ежедневным аншлагом в течение полутора месяцев.

– Там под потолком до сих пор крюк висит, к которому крепился трос для каких-то конструкций, – заметил Павел.

Границы противоестественны

Теперь все позади. Они оба очень живые, непосредственные и веселые люди. В то же время признают – они в растерянности. От всего так внезапно свалившегося. Бытовые проблемы, которых практически не знали – коммунальные платежи, ремонт квартиры, рынки-магазины. Здесь их никто не знает, могут на улице, бесцеремонно обращаясь, попросить сигарету. К этому трудно привыкнуть. Как и к границам, которые отделили от дочери, живущей в Москве.

– Границы вообще для творческого человека вообще противоестественны, – добавляет Алла. – Как можно творить, сидя в ящике? И с желтыми картами мы пролетели (основание для приватизации квартир, а их «стоимость» зависела от трудового стажа в Эстонии – А. Б.). Работали на износ, корячились, ломались, создавая свое искусство. И, полагали, не зря: нам стоя аплодировали в Америке, Европе, Японии… Здесь же твердят одно: у вас ни одного года трудового стажа в Эстонии. Выходит, наша вина в том, что выбрали такую профессию.

Тем не менее, Павел и Алла пока все еще не остыли от творческого накала былых времен. По-прежнему волнуют фотографии, случайно услышанная музыка, под которую выступали, и, конечно же, телефонные разговоры с Юрием Владимировичем Никулиным – сколько лет прожили с ним, можно сказать, одной семьей.

– Никулин остается Никулиным, – замечает Павел. – Вместо приветствия всегда расскажет свежий анекдот и только после этого спросит: «Ну, как поживает моя девочка? Как чувствует себя мой мальчик?» Мы и для него, как и для Местечкина, так и остались навсегда мальчиком и девочкой.

– Юрий Владимирович действительно великий русский артист, – добавляет Алла. Рассматривая фотографию, где они с Павлом сфотографированы вместе с Никулиным. – И человек тоже великий. И при этом очень простой, будто пришедший к нам из сказки добрый волшебник.

Да, теперь все иначе. Но, будучи людьми творческими, они приспосабливались. Растерянность уходила. Алла, обложившись литературой по атлетизму, радовалась, когда женщины, согласно ее советам, исправляли фигуру. Да и мужчинам давала рекомендации. Павел всерьез был настроен воспитывать юных гимнастов.

И все же они – люди цирка, беспредельно ему преданные, безгранично его любящие. И хотели бы работать в цирковом коллективе. Здесь, в Эстонии? 

– Почему бы нет? – как всегда эмоционально восклицала Алла. Есть же здесь театр, музыка… Почему не быть и цирку? Цирк понятен и доступен всем. Цирк – это улыбки, смех, восторг, это вечный праздник…

– Однако создать его, наверное, не так просто, – заметил я. – В маленькой бедной стране, отягощенной множеством проблем.

– Никогда не настанет такого времени, – возразила Алла, – когда будут решены все проблемы. И потом, цирк для того и придуман, чтобы как раз скрашивать людям тяготы будней. Конечно, не везде есть такие дворцы, как в Москве и в других бывших советских городах. Но начать-то можно с малого.

Ну и фантазер

Так уж поучается, что в Эстонии цирка нет, а артисты цирковые есть. Например, братья Александр и Дмитрий Шарковы. Талантливая силовая пара. Недавно стали лауреатами в Монте-Карло, просто фурор там произвели. Уже после первого тура обратили на себя внимание, а когда выяснилось, что пара представляет Эстонию, все были озадачены: а где это? На цирковой карте мира такой страны нет. Поэтому и эстонский флаг не смогли поднять после первого тура в честь лидеров конкурса. После второго тура флаг нашли.

На родине же лауреатов цирк только затевается. С чего начать? Разумеется, со студии для обучения будущих артистов и актеров цирка. Где они будут выступать?

– Почему бы, скажем, для начала не начать в зоопарке? – переполненный идеями Павел рассказывает об одной из них. – Так что уже в ближайшее время схожу к директору. Думаю, он согласится. Судите сами. Разве это не здорово – вас у входа встречают размалеванные клоуны. Идет карнавал. А вот по центральной аллее движется разноцветная кавалькада артистов. В конце – дрессированный слон и мишки…

– Разве у нас есть дрессировщики? – перебил я его.

– Так пригласим! Мы же всех можем пригласить! И дрессировщиков, и лучших артистов мира! А потом, глядишь, и свои появятся… Так вот, представьте, движется веселая кавалькада артистов…

– А куда она движется-то? – опять вставил я.

– К манежу, конечно, где состоится представление! Именно к манежу, а не к сцене. Потому что цирковой манеж – это романтика, он завораживает…

Иные скажут ему: мол, фантазер вы, Павел Евгеньевич! Какой тут у нас может быть цирк?

А между тем, уже вскоре после этого нашего первого длинного разговора с Павлом и Аллой они, а также Алар Мяндсалу и другие заинтересованные люди запланировали в Горхолле мероприятие с громким названием – презентация эстонского цирка.  Катастрофа парома «Эстония» перечеркнула эти планы. Перенесли мероприятие на пару месяцев. Но опять по какой-то причине не состоялось. Словно невидимые силы препятствуют созданию нашего цирка.

Но Павел Евгеньевич не унывал. В конце концов, не с презентации же начинается цирк, а со студии для подготовки будущих артистов.  

И он ее создал. А что касается спортивной гимнастики, то недолго довелось Павлу работать тренером: этот вид спорта больше не культивируется в Эстонии. Так что теперь он мог сосредоточиться на своей любимой цирковой акробатике.

В культурном центре «Линдакиви» состоялось скромное, но торжественное открытие студии. Прозвучало краткое вступительное слово, потом небольшое выступление тех, кто уже кое-что умеет. После чего директор «Линдакиви» предложила:

– А руководитель студии Павел Евгеньевич Коновалов пусть расскажет о себе сам.

– Тридцать лет назад, а именно 5 сентября 1965 года, я впервые вышел на арену Московского цирка, – начал он, – и с тех пор достойно… Ну, это, конечно, чересчур сказано, – смутился Павел Евгеньевич. – В общем, все последующие годы нес звание артиста советского цирка. Волей судьбы оказался в Таллинне, и вот хотелось бы и здесь…

И он самозабвенно стал заниматься с мальчиками и девочками акробатикой. Увы, не на манеже, а на сцене культурного центра, конечно, не для этого предназначенной.

Однако мечта о настоящем цирке не оставляла Павла.

Как-то он сказал мне с многозначительной улыбкой:

– Точи перо, готовь статью. Могу даже подарить заголовок: «Цирк зажигает огни».

– Неужели? И где же он их зажигает?

– На Певческом поле.

– А как же зоопарк? – напомнил я о его прежней идее.

– Там не получается… Да на Певческом даже лучше! Просторнее, народу будет больше.

И добавил с той же интригующей улыбкой:

– Это еще не все. На предстоящих днях Старого города тоже, надеюсь, будет цирк. Приглашу выдающегося французского канатоходца. Канат натянем между домами на одной из улиц…

Но напрасно я точил перо, придуманный Павлом гениальный заголовок не понадобился. Не дождались мы цирка на Певческом поле, и французский канатоходец  тоже не приехал. Опять ничего не вышло.

– А он не может иначе, – сказала мне Алла. – Задумает что-нибудь, задуманное не получится, а через два дня опять загорается чем-то новым. Такой человек…

А вот еще одна особенность Павла Коновалова: сам профессионал высокого класса, он предпочитает, чтобы и отдельные номера, и целые программы были подготовлены на соответствующем уровне. Именно поэтому, кстати, не состоялся цирк на Певческом поле.

Павел поехал в один из городов с намерением пригласить тамошних артистов в Таллинн. Посмотрел программу и поморщился – не то… Нет, народ, несомненно, пошел бы, даже с удовольствием, но… Начало, полагал Павел Евгеньевич, должно быть особо впечатляющим.

Школа Павла Коновалова

Ладно, подумал он, может, потом как-нибудь. И сосредоточился на своей студии. Вернее, на их с Аллой – она тоже, конечно, помогала. Еще тренируя ребят-гимнастов, Павел смотрел на них как на потенциальных артистов-акробатов. Мало того, еще до начала занятий в студии успел подготовить приличную акробатическую пару. Роман и Костя выступили со своим номером и на мероприятии в «Линдакиви».

– Сразу чувствуется школа Павлика, – сказала Алла, когда смолкли аплодисменты.

Сам он тоже был доволен.

– Ну что ж, – сказал он, улыбаясь, – и все-таки цирк зажигает огни.

И начались занятия. Честно говоря, при всем уважении к Павлу Евгеньевичу почему-то трудно было ожидать особо выдающихся результатов от его воспитанников. Ну, чему они смогут научиться на сцене культурного центра? Думалось, заниматься они будут только для себя, для общего развития, что, конечно, тоже неплохо.

Но все оказалось не так. Мастерство ребят потихоньку росло. Публике выступления юных акробатов нравились. И не только местной. В последующие годы они побывали в целом ряде стран – в Швеции, Германии, России…

Выступление на международном молодежном фестивале в шведском Норчепинге оказалось поистине триумфальным. Тринадцать мальчишек из Эстонии оказались одними из самых младших, и, тем не менее, снискали большой успех – второе место!

И еще один любопытный момент. Дело в том, что коллектив их до сих пор не имел названия – как-то не подумали об этом. Так вот в Норчепинге их стали называть на языке межнационального общения Tallinn boys. С тех пор коллектив так и стали представлять – Tallinn boys.

Потом было успешное выступление в Москве на первых Дельфийских играх, где соревновались представители разных цирковых жанров. Причем выступать там пришлось на арене цирка на Цветном бульваре, столь  памятном Павлу и Алле. И что же? Восторженные вопли и шквал аплодисментов. В общем, не подвели своих наставников…

А еще им посчастливилось выступать на арене старейшего в России цирка в Санкт-Петербурге – в гала-концерте, коей чести Tallinn boys удостоились после успешного выступления на международном детском цирковом фестивале в Выборге.

Чем же они пленяли жюри и зрителей, эти юные представители холодной страны, которую на цирковой карте мира почти не разглядеть? Невероятной энергетикой, темпом, горящими глазами, радостью, которую они сами получали от своих прыжков и полетов. Но не только этим. Иногда после выступлений таллиннских мальчишек можно было слышать, как специалисты, не забывшие пару Коновалов-Клевцова, уважительно делились впечатлениями: «Это школа Павла Коновалова».

Однажды я увидел в газете большую трогательную статью бывшего участника коллектива Tallinn boys Павла Озерова. Надо полагать, автор выразил отношение всех, кто прошел через этот коллектив, утверждая, что это было лучшее и незабываемое время в их жизни.

Написал он это, когда коллектив Tallinn boys уже не существовал, а еще раньше и возникший на какое-то время ажиотаж с созданием эстонского цирка (недоходные объединения с этим словом в названии – не в счет) сошел на нет.

Но Павел Евгеньевич продолжал работать – уже с новыми поколениями ребятишек, постигающих секреты  самого красивого, радостного и праздничного искусства – циркового, как постоянно дает понять им наставник. Правда, время от времени приговаривая: «Тонны крови и пота. Тонны крови и пота. Только тогда вы своим искусством подарите людям праздник». 

На основании нескольких публикаций в разных газетах за период с 1994-го по 2007 год