Стива, Мильончик и много-много книг

– А в этом углу моя личная Пушкиниана, – сказала она, открывая дверцу шкафа. – Практически все, что было написано о Пушкине, у меня есть. Может быть, за исключением самых последних книг, ставших уже недоступными. Пушкин – мой любимый поэт.

– Правда? – почему-то вырвалось у меня.

– Конечно, – удивленно обернулась она. Дескать, кто же еще может быть любимым поэтом.

Тут супруг ее извлек откуда-то книжицу – «Донжуанский список Пушкина».

– На рынке, – говорит, – купил. За 19 крон.

– Да, это, пожалуй, последняя, – сказала она, взяв книжку в руки. – Такой вот подарок сделал мне Стива. – Вот, мол, какой он, этот твой Пушкин. Да, любил женщин, этого у него не отнимешь. Но ведь красиво все было…

Малая родина – Великий Устюг

Красиво, однако, и у них, Стивы и Мильончика. И между собой, и в доме. Называют так друг друга Ростислав Николаевич и Милица Александровна Слепухины уже… Короче, в будущем году – золотая свадьба.

Главная достопримечательность квартиры – книги. Ими плотно, в три ряда, заполнены все шкафы и полки. Отыскать нужную, сетует хозяйка, не так-то просто. На стенах – картины в прямо-таки музейных рамах. Куплены картины, конечно, еще в старину, не так дорого обошлись. «Грачи прилетели» и другие копии классических произведений.

Зато подлинны фотографии, которых тоже немало не стенах. Вот красавец-офицер в старинной форме.

– Мой отец, – пояснил Ростислав Николаевич. – Во время Первой мировой. Кавалеристом был.

– А рядом, в буденовке…

–  Это уже ваш покорный слуга. Перед войной. В авиационном училище в Ленинграде. Хотя я тоже в детстве мечтал о кавалерии. К отцу, помню, приходили друзья, вешали шинели на одну вешалку, а сабли – на другую.  Очень мне нравилось раскачивать эти сабли. Как-то перестарался, сабли грохнулись на пол, грохот раздался такой, что все кавалеристы выскочили в коридор, перепуганные…

Но не кавалеристом, а авиационным техником довелось стать юному Ростиславу Слепухину. Всю войну прослужил на фронтовых аэродромах. С первого до последнего дня. День Победы застал на Севере. Тяжелые ранения, контузия, гибель боевых товарищей – многое довелось перенести.

Бравый кавалерист на фотографии, как оказалось, далеко не в полной мере отражает образ отца Ростислава Николаевича. Как рассказал Слепухин-младший, отец его был образованнейшим человеком, до армейской службы учителем в Великом Устюге. Таким же высокообразованным человеком был и отец Милицы Александровны, бухгалтер по профессии и одержимый театром человек. Ставил пьесы Островского, Чехова. Народ валом валил на спектакли. А когда эти два человека встречались, то разговаривали на старославянском языке.

Встречались? Значит, оба из Великого Устюга, этого исконно русского северного края? Да, и мало того – были знакомы чуть ли не с детства. А сошлись – на всю жизнь, как оказалось – в художественной самодеятельности.

И там же, в Великом Устюге, как уже можно догадаться, Ростислав и Милица сошлись – и тоже на всю жизнь.

В Таллинн они переехали в начале 1950-х годов. По вызову: восстанавливать и строить столицу братской Эстонии. Он ведь, Ростислав Николаевич, инженером был по строительной части. Так уж сложилось. Хотя по логике должен бы быть художником. Во всяком случае, когда в книжках (о которых речь ниже) написано «художник Р. Слепухин» – стоит те книжки полистать – такое заключение выглядит вполне обоснованно.

Зато художником стал его двоюродный брат Федор, которого когда-то учил Ростислав, сам самоучка. Уроки не пропали даром: ныне брат – заслуженный художник России.

Пушкин и Чехов

Однако не  с Пушкина, любимого поэта Милицы Александровны, началось их бесценное книжное собрание. С другого, тоже очень хорошего русского писателя. Милица Александровна хорошо помнит тот день. Еще в великоустюгскую пору дело было.

– Пошли мы с двоюродным братом Стивы как-то на базар, – рассказала она. – Вдруг смотрим – и глазам своим не верим. В самом обыкновенном ларьке – собрание сочинений Чехова. Отдали все деньги, что-то даже заложили, пусть, думаем, голодными останемся, но Чехова купим. Принесли домой – у Стивы прямо глаза загорелись. Он же Чехова обожал. Даже на спор меня полушутя провоцировал, утверждая, что Антон Палыч выше Пушкина стоит… И тут же стал книжную полку мастерить. Отличную сделал полку, остекленную…

Наряду со строительным образованием, Ростислав Николаевич получил попутно и образование библиотечное. С единственной целью – научиться ориентироваться в книжном море. А ориентироваться ему там нужно было, чтобы составить боевую летопись Военно-воздушных сил, если уж забросила туда судьба. И составил. Разумеется, все разузнал и записал о своих земляках-авиаторах. Кроме того, нужно же кому-то, рассудил наш не очень юный следопыт, выяснить судьбу одиннадцати Героев Советского Союза, учившихся во время войны в двух военных училищах, располагавшихся в Великом Устюге. Все разыскал, все выяснил. И опять-таки аккуратно записал.

– Библиография, между прочим, довольно сложная наука, – заметила Милица Александровна, сама профессиональный библиограф.

Правда, работать ей больше пришлось на административной должности – в управлении книжной торговли. Однако библиографические навыки супруга оценить в состоянии. И оценивает их достаточно высоко.

А что касается той полки, изготовленной специально для Чехова, то она, разумеется, не единственное творение Ростислава Николаевича в этой области. Изготовление мебели – его многолетнее пристрастие.

Однако не оно ли стало причиной крупной неприятности? Туберкулез в открытой форме. Ведь и здесь, в Таллинне, все строгал и строгал изо дня в день.

Наверное, жалко было оставлять все сделанное своими руками в старой квартире. Но оставили. В новую, где сейчас обитают,  перевезли только книги. А мебелью обзавелись магазинной. Не строгает больше заядлый краснодеревщик. И туберкулез отступил. Ради здоровья пришлось наступить на горло собственной песне…

А также Тютчев

Но не сидеть же без дела. Новое появилось занятие. Адская работа – так характеризует его Милица Александровна.

Разумеется, супруги Слепухины состоят в Республиканском обществе любителей книги. А когда при этом обществе образовался клуб миниатюрной книги, Ростислав Николаевич вступил и в него.

Миниатюрной? Обыватель пожмет плечами: если уж читать книгу, то нормальных размеров, зачем такие крошечные нужны?

– Меня интересует книга не только своим содержанием, – объяснил Ростислав Николаевич, – но и тем, как она издана. А издание, оформление – тоже искусство само по себе. Это ведь можно делать очень необычно. Например, в миниатюрной форме.

Сначала он собирал интересующие его мини-книги, общаясь с другими коллекционерами. А однажды – накануне юбилея Игоря-Северянина – решил сам сделать. И сделал – две изящные книжки со стихами этого поэта. Первая серия Ростислава Николаевича. Потом стали появляться новые и новые.

Адская работа? Он не подтверждает такого определения супруги, но и не опровергает.

– Что тут требуется? – рассуждает он. – Не так уж много: бумага, картон, ножницы, клей, иголка с ниткой. Написать текст, сделать рисунки, разрезать, скомпоновать, переплести. Только размножать хожу в юридическое бюро, тут, неподалеку. Недорого относительно берут.

Рисунки, как уже упоминалось выше, – собственные. Смотришь на них и думаешь: известное выражение «талантливый человек талантлив во всем», конечно, далеко не всегда соответствует действительности, но в случае Ростислава Николаевича, кажется,  оно справедливо.

Что за книжки выходят из-под его умелых рук? Все то, что самому дорого и интересно. Вот, например, летопись Великого Устюга. Оказывается, этой дореволюционной летописью в городе владел только отец Ростислава Николаевича, который передал ее сыну по наследству. «Боевые крылья устюжан» – еще одна серия.

Другая – «Памяти поэта» называется. Самойлов, Бродский, Азаров, Куняев, Григорий Скульский, Александр Левин … Поэты, так или иначе связанные с Эстонией. Ростислава Николаевича как художника и «книгоиздателя» интересует все, что связано с Эстонией, – раз уж занесла сюда судьба.

А вот книжица, стоящая как бы особняком. Там же на титульном листе обозначено: «Записано со слов М. А. Слепухиной». Записано, как оказалось, множество частушек. Тех, что пели когда-то в их северном русском крае. В том числе и ее собственного сочинения.

А эта книжка еще более особая. Там указано: «Из лирики Р. Слепухина». Собственные, значит, стихи. И все до одного посвящены дорогой Милице. Мильончику. В каждом, буквально в каждой строке воспевает ее. Вот, значит, еще один талант Ростислава Николаевича – талант любить женщину.

Вот похожая книжка, но здесь мастер, кажется, сам себя превзошел. Подарочный вариант, в искусно сделанной коробочке.

– Мировой стандарт, – пояснил Ростислав Николаевич. – В смысле, по размерам.

На глаз – где-то шесть на четыре сантиметра.

– Лавры Левши меня не привлекают – словно угадал он мои мысли. – Я знал мастеров, которые делали очень мелкие книжки, как бы хвалясь: смотрите, мол, какой я умелец. А по-моему, книга все же должна быть пригодна для чтения, даже очень маленькая. На то ведь она и книга.

За количеством тоже не гонится. Впрочем, любопытства ради подсчитал: уже больше сотни книжек сделал. Каждая серия отличается от прочих. Форма, размеры, цвет, оформление – есть где разгуляться фантазии творческого человека. Можно сказать, что каждая книжка – подарочный вариант, даже если не упакована в красивые коробочки. Для того, собственно, и делаются. Сколько их разошлось по друзьям и знакомым!

А сейчас Ростислав Николаевич работает над новым, по-модному выражаясь, проектом. Снова поэзия, к которой в этом доме особо трепетное отношение. Снова поэты, связанные с Эстонией, только других поколений, нежели перечисленные выше. Кюхельбекер, Вяземский, Фет, Языков – это уже готово. Предстоит сделать: Жуковский, Дельвиг, Бальмонт, Брюсов, Блок.

– А также Тютчев, – добавила Милица Александровна. – Мы недавно выяснили, что и он бывал в Эстонии.

И нужно ведь не первые попавшиеся стихи отобрать для публикации, а те, что написаны в Эстонии или под впечатлением от пребывания на этой земле. Значит, снова надо окунаться с головой в книжное море…

Особая аура

Многое, к сожалению, уже ушло. Не приезжают по известным причинам разные интересные люди, которых столько перебывало в этом доме. Не выходит издававшийся на протяжении многих лет, начиная еще с великоустюгских времен, семейный иллюстрированный юмористический журнал «Блоха», в котором каждый мог опубликоваться – поднять проблему, похвалить или подвергнуть критике любого члена семьи, укусить, подобно блохе, острым словом…  Да и клуб миниатюрной книги уже практически не существует.

А все же нечто главное, нечто неосязаемое, но бесконечно ценное остается. Может, поэтому и пальмы разных видов, начавшие произрастать чуть ли не из семечка, зеленеют в доме по-прежнему необычайно буйно. У других, недоумевает хозяйка, точно такие же растения отказываются расти, а тут вон что творят.

Действительно, что ли, аура здесь такая особая? Впрочем, не зеленые насаждения ее создают. И любимец Чивчик, на редкость словоохотливый попугай, лишь трогательная деталь, а создают необыкновенный культ любви в этой обыкновенной таллиннской квартире, конечно же, сами Ростислав Николаевич и Милица Александровна. Любви к литературе, к искусству, к ремеслам, друг к другу, Стиве и Мильончику. Любви к жизни.

Правда, немного не здоровится Чивчику сегодня: не такой голосистый, как обычно, и перья вон теряет.

– Временное недомогание, – сказал Ростислав Николаевич, подбирая с пола очередное перышко и бережно опуская в коробку с подобранными ранее. – Потом портрет его из перьев сделаю.

«Молодежь Эстонии», 25.03.1997