Нож в сердце

Инфаркт - это когда в результате закупорки кровеносных сосудов атеросклеротическими бляшками мертвеет тот или иной участок сердца. Вот и у 51-летней Людмилы он случился четыре недели назад. Довольно обширный. И что самое неприятное - с осложнением: трумбв левом желудочке. Стало ясно: надо оперировать. И срочно: тромб, мог в любой момент отвалиться и закупорить сосуд, снабжающий кровью головной мозг. А это - инсульт. Еще одно осложнение. Не исключено, что с трагическим исходом...

Пациентку привезли в операционную в 8.30 утра. Медсестра приготовила операционный стол, инструментарий, материалы. Анестезиологи приладили многочисленные трубки, ввели антибиотики, наркоз, подготовили аппарат искусственного кровообращения.

В 9.25 в операционную вошли хирург Антс Паапстель и его молодой ассистент Мартин Маароос. Пациентка спала мертвым сном – почти в буквальном смысле слова. Ну что ж, сказал хирург, приступим. И взял в руки пилу...

Антс Паапстель, уроженец местечка Ныо, что в Валгаском уезде, с детства интересовался физикой, радиотехникой. Хотел поступать в Таллиннский политехнический. Но директор школы посоветовал Антсу идти на медицинский. Тот легко согласился, тем более, что в Тарту ехать ближе. На втором курсе попал на практику в отделение кардиохирургии больницы Маарьямыйза. Понравилось. В 1980 году, окончив университет, переехал в Таллинн: здесь только что построили Мустамяэскую больницу.

Сколько за эти двадцать лет сделано операций? Тысячи. Сегодня – очередная.

Итак, хирург взял пилу. Хорошая пила, острая... «Вжик-вжик-вжик», – принялся он распиливать грудину. Без видимых усилий. Пила-то на электрическом приводе. А было время, рассказал потом Антс, долбили долотом...

Аккуратный надрез разделил грудину на две равные половины. Теперь надо расширить расчлененные половины, чтобы иметь возможность спокойно работать внутри в четыре руки. Делается это с помощью специального расширителя. Далее ловким движением вскрыли перикард – оболочку, внутри которой и находится собственно сердце.

Вот область инфаркта, обвел Паапстель пинцетом довольно обширный участок. Он и пальцами, сказал, легко прощупывается. Но мне пощупать не позволил, пришлось поверить на слово.

Сердце... Вот он, этот розоватый кусок мяса, воспетый сотнями великих и безвестных поэтов. Он неподвижен и бесчувствен сейчас, важнейший орган человека, в рабочем состоянии гоняющий, подобно насосу, кровь по всему телу. Сейчас кровь циркулирует, поступая в организм по сложной системе трубок, а роль сердца выполняет равномерно вращающийся барабан.

Кровь, смешанная со специальным раствором, жиже, чем в естественном состоянии и довольно прохладная – чтобы понизить температуру тела. Она указана на одном из многочисленных приборов. Самая низкая отметка во время операции была 32, 4 градуса. Так надо. А чтобы больная не простудилась, матрац под ней – с подогревом.

Порой бывает, рассказал потом Ант Паапстель, что необходимо 16-17 градусов, а на дворе – июль, в операционной – плюс 28. Окна открывать, разумеется, нельзя. В таких условиях получить желаемую температуру не удается, приходится удовлетворяться той, что добились. Ничего страшного.

Этот же аппарат обеспечивает искусственную вентиляцию легких. Хороший аппарат – не зря 2,5 миллиона крон выложили.

Операция продолжается. Все внимание – к грудной полости. Туда направлен свет многочисленных ламп, туда устремлен взгляд двух пар глаз – хирурга и ассистента – вооруженных очками и спецоптикой (дает увеличение в 3,5 раза, плюс подсветка). Голова же больной, склоненная набок – где-то внизу, в тени, за перегородкой. Женщина не дышит, сердце замерло, температура как у трупа, грудная клетка разворочена... Да, жизнедеятельность организма искусственно поддерживается, и все же пациентка, кажется, скорее мертва, чем жива...

А доктора знай себе ковыряются своими пинцетами. Невозмутимо, буднично. Вот хирург, запустив руку куда-то внутрь, извлек оттуда полотенце, отжал, кровь стекла обратно в полость...

– На полицейскую хронику похоже, да? – хохмит Антс.

Идет операция! На сердце! А им шуточки...

В помещении сегодня не 28 градусов, а только 22, но почему-то лицо покрывается потом, а главное – нечем дышать из-за этой дурацкой маски. А ведь я ничего не делаю, просто смотрю. Желая что-то спросить у анестезиолога Индрека Рятсепа, я немного спустил маску, но тот приказал вернуть ее на место.

И он же ранее пресек попытку проникнуть в стерильную зону операционной. Туда нельзя, даже будучи облаченным во все (вплоть до носков) стерильное. Впрочем, делать там особенно нечего. С этой стороны виднее...

– Скальпель! – сказал хирург.

И через мгновение инструмент лег ему в ладонь. А мог и не говорить. Если тебе ассистирует профессионал, пояснил он, можно вовсе обойтись без слов – сестра сама знает, когда и что подать. Но не молчать же несколько часов подряд. Бывает, и за жизнь, что называется, разговаривают. Недавно сестра (не эта, другая) в время операции призналась доктору Паапстелю, что ее приглашают в стоматологию. Но там же скучно, ответил доктор, то ли дело кардиохирургия. Сестра согласна с этим, но если бы тут платили, как у стоматологов. Так и беседуют нередко, оперируя. Нет, наоборот, конечно: оперируют, беседуя.

Хирург вонзил ножик в сердце. В левый желудочек. Проделал отверстие. Через него извлек тромб. И бросил противный коричневый сгусток в склянку.

– На собачью какашку похоже, не правда ли? – спросил Антс.

Он хотел оставить тромб, чтобы показать потом больной, какая мерзость была у нее прямо в сердце, но передумал. От греха подальше: кто знает, какая будет реакция.

Затем он тщательно проверил все складки, пазы желудочка: не осталось ли где остатков тромба? Убедившись, что все чисто, принялся дыру зашивать. Несколько минут назад хирург напоминал ювелира, сейчас он был похож на портного. Зашил, затянул узелок...

Теперь предстояло взяться за сердечные сосуды. Взамен пораженных бляшками надо было протянуть новые – вены, предварительно взятые из ноги пациентки. Богом, видимо, там у нас предусмотрен излишек сосудов. Снова хирург взял в руки пинцет.

Но что это? Должно быть, померещилось. Протер глаза. Нет, ошибки быть не могло. Анестезиолог... играл в карты. На компьютере. Вот он переместил «десятку» из нижнего ряда в верхний, полагая, вероятно, что этот маневр принесет ему удачу. В то время, когда идет операция! На сердце!

– А что делать-то? – невозмутимо пояснил Енс Нарбеков. – Сейчас идет стабильный этап операции, все системы работают в постоянном режиме.

Скоро, однако, ему пришлось вернуться к своим прямым обязанностям: операция подходила к концу. Кровь требовалась уже теплая, чтобы поднять температуру тела до нормальной. Сосуд, питающий сердце, освободили от зажима, грудину соединили проволокой. Сердце, освбожденное от мерзкого тромба, возобновило свою деятельность.

Хирург с ассистентом закончили работу в 12.50. Было время, по 7-9 часов возились. Сейчас – три часа. Оптимальный вариант в условиях искусственной остановки сердца. Если четыре часа – это уже ЧП. Правда, из уст в уста среди хирургов передается легенда, что где-то у кого-то сердце было остановлено на пять часов...

Почему нельзя надолго его останавливать? Ведь аппарат надежен. Так оперировать, конечно, удобно, объяснил Антс Паапстель. Но чем дольше сердце остановлено, тем сложнее последствия для больного могут быть потом, после операции. Так что есть тут момент напряженности. С началом операции автоматически включаются и внутренние часы. Порой приходится спешить. Это живот можно зашить, а потом, если там что не получилось, вернуться обратно. Здесь такое исключено.

Кроме того, использование аппарата искусственного кровообращения – дорогое удовольствие. Данная операция обойдется в 60-70 тысяч крон. И таких операций здесь делают примерно 400 в год. Так что если есть возможность обойтись без остановки сердца – обходятся.

Кстати, параллельно с нашей в соседнем помещении шла именно такая операция. Предметом хирургического вмешательства являлись сердечные сосуды, внутрь самого сердца лезть не надо было, поэтому оно продолжало работать. Заглянул я и туда, видел, как сердце пульсировало. А оперировал Тоомас Суулинг, один из основоположников эстонской сердечно-сосудистой хирургии.

Как сказал анестезиолог Индрек Рятсеп, операции бывают ужасно простые и просто ужасные. Наша скорее относится к первому варианту. Антс Паапстель согласен: иной раз мороки гораздо больше. А тут – дело техники. Сам случай, правда, редкий – тромб в желудочке, в этом плане операция была не совсем обычная. Вот оперировать клапаны сердца – это сложнее. Клапанная хирургия – специализация Антса Паапстеля.

На следующий день, в субботу, он дежурил в больнице. Мы вместе с ним навестили Людмилу.

– Как самочувствие? – спросил доктор.

– Нормально. Будем жить! – превозмогая слабость, сказала она.

А ведь выживают не все. Поэтому гарантий Паапстель никогда никому не дает. Всего предусмотреть невозможно. Часто подводят другие, далекие от сердца органы: печень, почки... Смертность при операциях на сердце (в течение 30 дней после – есть такой показатель) в Мустамяэской больнице – 1-2 процента.

– Уровень нашей кардиохирургии достаточно высок, – со всей ответственностью заявил Антс Паапстель.

А очередь ожидающих операцию в этом отделении – на полтора года. Но вот экстренно прооперировали Людмилу – и для кого-то из плановых больных очередь отодвинулась. В который уже раз. В результате, бывает, звонит врач, чтобы пригласить человека на операцию, и слышит в ответ от родственника: поздно...

Так что можно понять Больничную кассу, которая велит сократить эту очередь до полугода. Пусть выделяют деньги, комментирует Паапстель, а резервы у больницы есть. Если ежедневно по две операции в двух операционных... Правда, есть прозаические проблемы: сестры не желают в темноте приходить на работу и в темноте уходить. За такие деньги. Паапстель согласен, платить надо больше. Что до собственной зарплаты, то один из самых высокооплачиваемых врачей в Эстонии на нее не жалуется.

«Маленькое доброе дело для сердца» – таков девиз проходящей в эти дни Недели сердца. Такие дела доступны каждому. Беречь собственное сердце – и сердца близких – и в самом деле нетрудно. Правила общеизвестны. Только мы их упорно игнорируем. Свидетельство тому – второе место Эстонии в Европе по сердечно-сосудистым заболеваниям. И неубывающая очередь на операцию.

Уже в понедельник Антс Паапстель делал очередную. Опять экстренную...

«День за Днем» 27.04.2001