Жила-была надежда

Голод, бедность, нищета – вот что гонит сюда сотни людей со всех концов города к этому старому одноэтажному дому на отшибе, на Пальясааре. Мало кто обращает внимание, что написано на вывеске – «Христианский реабилитационный центр». Какая разница, как это называется? Главное, что здесь каждого накормят, обогреют, поддержат добрым словом. Никому не откажут – христианин ты, мусульманин, иудей или безбожник, русский или эстонец. «МК-Эстония» провела один день в центре «Живая надежда», действующем при Армии спасения.

К дверям тянется очередь человек в двадцать. В столовую – она работает с 11 до 14 часов в понедельник, среду и пятницу. А сегодня понедельник.

У двери стоит молодой человек в белой форменной куртке. Как только за столами освобождаются места, он приглашает войти столько же человек. Мужчина, сидящий за столом, каждого заносит в список – имя-фамилия, район жительства. На последний вопрос часто звучит ответ: «Бездомный».

Впрочем, большинство едоков регистратору знакомы. С ними он просто здоровается и сразу записывает. Новички показывают ID-карту – нужно занести личный код. Если документов нет, человек сообщает дату рождения.

С одним из новеньких вышла небольшая заминка. «Как-как твое имя? – переспрашивает его регистратор. «А-й-н» – мужчина четко повторяет по буквам. Регистратор кивает головой: «Вот теперь понятно». Эстонцев не так много, но заходят и они. Следом за Айном поесть пришел бездомный Велло.

Перед входом в зал висит объявление, предупреждающее, что каждому полагается одна порция супа и каши и одна чашка чая. С собой брать ничего нельзя.

В основном в столовой кормятся бездомные. У каждого – своя печальная история. «Я сидел в тюрьме, а мать в это время умерла, за квартиру платить некому, поэтому ее и забрали. А больше у меня никого нет. Вышел на волю – жить негде. Вот и мотаюсь по ночлежкам, – рассказывает стоявший в очереди Александр.– А этот дом для нас – настоящее спасение. Спасибо ребятам». Подобных историй мы выслушали множество.

Вот из столовой выходят женщина с маленькой девочкой. Тоже бездомные? Нет, к счастью. Просто Жанна и ее симпатичная пятилетняя внучка Алия живут в крайней нужде. «Предприятие, где я работала, обанкротилось, с тех пор перебиваюсь случайными заработками, – рассказывает Жанна. – Отец девочки умер…» А где же мама? «А, мама эта…» – женщина, махнув рукой, тяжело вздыхает и отворачивается в сторону. И они идут домой – молодая еще бабушка и ее внучка, прижимающая к себе мягкую игрушку, которую ей здесь подарили.

Те, кто поел, могут отдохнуть в соседнем помещении – до 14 часов, пока работает столовая. Там работает телевизор – какой-то христианский канал. Но никто не смотрит – все спят, сидя на стульях.

Один пожилой мужчина, направляясь из столовой в это помещение, вдруг спрашивает у молодого человека, стоящего в коридоре: «А работники вашего центра могут быть депутатами Рийгикогу?» Тот отвечает: «По нашему уставу не полагается». – «Жаль… А я бы проголосовал за вас. Столько добра людям делаете…». – «Да я и сам не хотел бы в депутаты, – добавляет молодой человек. – Мне ближе духовная работа, а не политическая».

Это был создатель и руководитель христианского реабилитационного центра «Живая надежда» Максим Торгашов.

Трудно поверить, что этот приятный, располагающий к себе 31-летний молодой человек еще не так давно сам приходил сюда кормиться.

Мать оставила его в роддоме, и вырос Максим в детском доме. Потом бродяжничал, воровал – в тюрьмах в общей сложности отсидел пять лет. На воле пил всякой гадости столько, что спился, казалось, окончательно. Пробовал и наркотики – хватило ума вовремя отказаться. Но с пьянством была просто беда. Из-за этого даже из ночлежек выгоняли постоянно.

И вот однажды, когда в очередной раз пришел поесть в столовую, с Максимом завели разговор, каких никогда еще с ним не вели. Мол, такой молодой, и такой жалкий, убогий. Не хочет ли изменить свою жизнь? В отравленном алкоголем сознании мелькнула мысль: «Мне же всего 25, неужели вот так до конца жизни? Да и много ли осталось до этого конца…»

Словом, решил, что хуже от этого точно не будет, и согласился отправиться в христианский реабилитационный центр за городом. Вернулся через 9 месяцев совсем другим человеком. Что там делал?

«Физический труд и молитвы, изучение Библии – больше ничего, - рассказывает Максим. – Впрочем, никто ничего не навязывал. Хочешь – читай Библию, не хочешь – не читай. Хочешь – прислушивайся к тому, что говорят духовные наставники, не хочешь – не прислушивайся… Я читал, прислушивался. И в итоге стал верующим человеком. Понял, что Бог есть. А главное, понял, что во всех своих несчастьях виноват только я и больше никто. Покаялся, стал подлинно свободным человеком, а значит, стал хозяином над своими зависимостями, а не они надо мной».

Можно ли добиться того же, но не обращаясь в веру? «Возможно, есть такие случаи, – пожимает плечами Максим. – Я говорю о своем личном опыте, который никому не навязываю. У многих других людей есть такой же».

Еще одно важное событие в новой жизни Максима Торгашова – создание семьи. Избранницей его стала девушка из Белоруссии, теперь живет в Таллинне. Когда они познакомились, о деятельности Максима она ничего не знала. А сейчас сама трудится в одном из подразделений Армии спасения.

Столовая три раза в неделю – это далеко не все, что предлагает центр «Живая надежда». Сегодня понедельник? Значит, завтра, а также в четверг – выдача продуктов. «Очередь выстроится задолго до начала выдачи, – уверяет Максим. – И если в столовой едят в основном бездомные, то за продуктами приходят, как правило, люди, имеющие жилье, но тоже нуждающиеся – безработные, многодетные семьи, пенсионеры… Можно также подобрать одежду. Все это расходится быстро, поэтому мы и обращаемся с просьбой ко всем, у кого есть возможность, приносить продукты и ненужную одежду, посуду, игрушки, все, что может пригодиться человеку в обыденной жизни».

Но и это еще не все. «Наша цель не в том, чтобы просто дать человеку тарелку супа, – говорит Максим. – Хочется дать гораздо больше – веру в то, что можно жить совсем другой жизнью, и саму эту жизнь предложить».

Он и предлагает. Не случайно же центр «Живая надежда» называется реабилитационным.

Как когда-то самому Максиму предложили пройти курс реабилитации в христианском центре, так и он теперь делает то же самое. Только ехать никуда не надо – центр находится в этом же здании. Учредил его Торгашов четыре года назад, но в нынешнем виде он работает второй год.

В здании оборудованы несколько жилых комнат на 20 мест. Почти столько же сейчас курс реабилитации и проходят. Длится он от 9 месяцев до года.

Что реабилитанты, как называют здесь тех, кто проходит курс, делают в течение этого срока? Прежде всего – труд, ежедневный труд. То есть то, от чего многие из них давно отвыкли. А привыкнуть должны. Конечно, есть и религиозная составляющая, но главное – труд.

Кроме того, Максим постоянно старается придумывать что-то новое, чтобы сделать еще содержательнее досуг реабилитантов. Об этом, в частности, свидетельствует футбольный мяч, который мы заметили в одной из жилых комнат. «Ходим в один спорткомплекс играть в футбол, там же можно поплавать в бассейне, – поясняет Максим. – Хочу, чтобы люди поняли – отдыхать можно и вот так, занимаясь спортом, без всяких выпивок». А также, видимо, дискутируя в мужском клубе, объявление о заседании которого мы заметили на стенде.

Тем не менее, режим в «Живой надежде» жесткий, особенно в первые полгода реабилитации. Почти тюремный – никаких телефонов, Интернета, даже просмотр телепередач ограничен. Выход в город возможен, но в сопровождении. Все ради того, чтобы оградить от всех соблазнов.

Во второй половине срока режим смягчается, но все равно каждый находится под наблюдением. А что же по его окончании? В идеале человек должен найти работу, жилье, начать нормальную жизнь. «По возможности, мы помогаем решить вопросы, связанные с судебными исполнителями, с долгами, у кого есть, с жильем, и т.д., но в основном человек должен прикладывать усилия сам», – говорит руководитель «Живой надежды».

Казалось бы, эти два десятка мест в реабилитационном центре, два десятка личных спальных мест, гарантированных на целый год, должны распределяться в условиях жесткой конкуренции среди тех, кто обретается на самом дне. Но нет, далеко не каждый готов так радикально изменить свой образ жизни. А те, кто соглашается, иногда не выдерживают, возвращаются на «волю».

Бывает, что кому-то предлагают покинуть центр – когда ведет себя неподобающим образом, и терпеть это уже невозможно. Но и в таких случаях, по словам Максима, человеку, расставаясь с ним, оставляют надежду: «Решишь вернуться – будем рады». И нередко возвращаются. Убедившись, что здесь все-таки лучше, чем на той якобы свободе, которая мало чем отличается от свободы бездомной собаки.

Деятельность столовой обеспечивают реабилитанты. Только повар – приходящий работник. У входа дежурит 23-летний Виктор. Он тоже вырос в детском доме. Выйдя из него, получил от города жилье, но не платил и потому лишился. Стал бродяжничать, пить. В общем, типичная история. Но вот решил порвать с такой жизнью и начать новую.

Регистрирует едоков 55-летний Станислав. Он из Нарвы. Стас рассказал, что долго работал на Эстонской электростанции. Все было нормально. Но умерла жена – и все пошло под откос. Запил, опустился... «В Нарве тоже есть такой центр, но мне захотелось уехать оттуда подальше. И вот я здесь. Счастлив теперь», – рассказывает Станислав.

В зале едоков обслуживает Николай. Ему 23 года, а на наркотики подсел в 14. Обычная история: предложили – попробовал. Потом уже самому захотелось. «Когда умерли несколько моих сверстников-наркоманов и даже помладше парней, мне стало страшно, – признается Николай. – Хорошо, что я оказался в этом центре. Нелегко, конечно, было, но я перетерпел. Надеюсь, к наркоте больше не вернусь никогда».

Коля также надеется восстановить отношения с отцом. «Он разорвал их со мной, чтобы я не влиял на двух своих младших братьев, – рассказывает молодой человек. – Теперь я понимаю отца, но все же надеюсь, что он примет меня, когда убедится, что я уже другой человек».

Максим Торгашов в курсе этих забот Николая и обещает ему помочь.

Другие реабилитанты трудятся на дровяной площадке – дрова заготавливают для заказчиков. Это и трудотерапия, и небольшой бизнес, приносящий какой-никакой доход реабилитационному центру. Вряд ли, однако, эти деньги покрывают все расходы. «Нет, конечно, – подтверждает Торгашов. – Продукты для столовой мы получаем за счет города, поддерживают также спонсоры, родственные зарубежные организации. Но ресурсы все равно ограничены, особенно зимой, когда только на отопление уходит до 2200 евро в месяц, поскольку оно у нас автономное».

Дровяная площадка – в 5-7 минутах ходьбы. Проводить нас туда вызвался реабилитант Денис. «Заодно и поработаю», – говорит он.

Денис – ровесник Максима Торгашова. Они вместе воспитывались в одном детском доме. Потом у Дениса – все то же самое, что было у друга: бродяжничал, воровал, пьянствовал… А теперь он, вдохновленный примером Максима, тянется за ним.

Срок реабилитации у Дениса подходит к концу. Ему уже удалось даже найти по знакомству работу дворником – неподалеку отсюда. В связи с этим Денису разрешен cамостоятельный выход в город. Осталось найти жилье. Он понимает, что придется нелегко, но все равно вдохновлен открывающимися перспективами. «Скоро – новая жизнь!» – радостно восклицает Денис.

Вот и дровяная площадка. Трудятся здесь реабилитанты шесть дней в неделю, кроме воскресенья, с утра до вечера с перерывом на обед. Каждые два часа – небольшая молитвенная пауза. Мы пришли как раз во время такой паузы. Один работник зачитывает фрагменты из Библии, остальные слушают. Закончили – за работу.

Командует здесь Юрий – соратник Максима Торгашова. Он тоже в свое время прошел курс реабилитации в подобном центре. «Никаких норм выработки у нас, конечно, нет, – говорит Юрий. – Главное, чтобы люди работали. Поэтому и инструменты у нас, как видите, – двуручная пила и топор. Если поступит большой заказ, возьмем электропилу, а так спешить некуда».

Тем не менее, работа спорится: одни пилят, другие колют, третьи на тележке отвозят дрова и складывают в поленницу.

Среди реабилитантов встречаются одаренные в художественном отношении люди. Один из них – Алексей. У него – своя работа, которую он делает здесь же, сидя за столом в складском помещении: разрисовывает доску.

Такие красиво расписанные лакированные дощечки мы видели в здании реабилитационного центра. Одна, прикрепленная к стене, даже выполняет роль циферблата для часов.

Вот и новое творение Алексея близится к завершению: два белых голубя на фоне красного солнца, рядом – несколько слов на шведском языке: благодарность шведам за поддержку реабилитационного центра.

«Раньше я работал на Сатану, сейчас – для души», – говорит Алексей, не отрываясь от дела. А за спиной у него – целый штабель тонких гладких дощечек, ожидающих кисти художника.

Денис увлекся работой, и обратно мы идем без него. Поток едоков в столовую не иссякает. Дежурящий у двери Виктор не ограничивается прямыми обязанностями. Вот он заводит разговор с одним, видимо, знакомым насчет реабилитационного центра. «Зачем мне это?» – спрашивает тот. «Как зачем? Будешь духовно обогащаться, станешь человеком… Ну, посмотри на себя, ходишь, как обормот, вечно пьяный. Помрешь ведь скоро!» – отвечает Виктор. «Не каркай!» – огрызается парень и уходит в комнату отдыха.

А сам-то Витя давно духовно обогащается? «Второй день, – смущенно отвечает он. – Но эта уже повторная попытка. Первая не удалась. Думаю, на теперь все получится».

Минут через пятнадцать тот его знакомый возвращается и сам подходит к Виктору: «Это… Насчет реабилитации… Я, может, подумаю… Если что, с кем тут надо говорить?»

Вскоре столовая закрывается. «206 человек сегодня, – подводит итог дня Станислав, заглянув в конец списка. – Еще не так давно проходило 120-150 человек, сейчас стабильно за 200. Что-то будет завтра, когда народ за продуктами пойдет…»

А это кто там еще за дверью? Какой-то явно потрепанный жизнью пожилой мужчина с котомкой. «Опять ты опоздал, – выговаривает ему Станислав. - Запомни уже, наконец, что это раньше столовая работала с двенадцати до трех, а теперь – с одиннадцати до двух. Сейчас наши с дровяной площадки придут обедать».

«Дайте хоть хлеба кусок!» – умоляет опоздавший. Ему дают целую буханку. Человек, с благодарностью приняв дар, уходит восвояси…

 «МК-Эстония», 23.05.2012