Окно с крестом посередине

Необычное интервью дал «Дню за Днем» участник Дней российской культуры в Эстонии, заведующий архивами и фондами Российского фонда культуры Виктор Леонидов. Оно состоялось во время прогулки по почти уже зимнему Таллинну, а ответы на вопросы он часто сопровождал чтением стихов.

А если бы рядом была гитара, то наверняка прозвучало бы и несколько песен в исполнении Виктора. Собственных песен и романсов. Возможно, кто-то слышал их по телевизору. Правда, как признался Виктор, приглашают его для этого на ТВ и радио редко.

Еще одно и, наверное, более существенное занятие для нашего гостя – писать статьи в газеты и журналы. О поэтах, художниках и т. д.  Журналистика непосредственно связана с главным делом Виктора Леонидова – собирательство, описание и распространение творчества русской эмиграции.

В центре процесса

– По образованию я историк-архивист, – рассказал Виктор. – Работал в одном архиве, в другом... Все изменилось в 1988 году, когда Дмитрий Сергеевич Лихачев пригласил меня в Советский фонд культуры. Согласитесь, уже одним этим фактом биографии можно гордиться. Это было замечательное время. Обратила внимание на новую негосударственную организацию и русская эмиграция. И со всех концов мира в адрес фонда пошел огромный поток подарков – картины, книги, уникальные документы... Люди, выброшенные революцией из своей страны, поверили, что все это богатство станет доступно соотечественникам.

А как было прежде? Сейчас это кажется дикостью, но чтобы достать из спецхрана Набокова или, скажем, Деникина, надо было пройти множество препон... И вот все изменилось. Я едва успевал описывать даримое, вспоминает Виктор, и в нашу небольшую комнату постоянно приходили люди – историки, филологи, журналисты и просто интересующиеся русской культурой. Конечно, сейчас уже поток не так интенсивен, но он продолжается. Недавно мы чествовали тысячного дарителя, а всего фондом получено более ста тысяч даров. Кто огромные коллекции и архивы передавал, кто – одно письмо или фотографию. Я счастлив, что оказался в центре этого процесса.

Рассказывая о том, какие именно дары были преподнесены фонду, Виктор перескакивал с одного факта на другой, желая перечислить как можно больше. К примеру, из Парижа – беловая рукопись «Отцов и детей» Тургенева. Из Америки и Японии – картины Поленова. Оттуда – то, отсюда – это... Иногда, впрочем, Виктор останавливался чуть подробнее.

Подарок из Коста-Рики

О том, как, например, довелось познакомиться с Татьяной Николаевной Савинковой, вдовой племянника знаменитого Бориса Савинкова – символа эпохи. В этом человеке сконцентрировались все заблуждения русской интеллигенции. Когда-то он был убежден, что путь к счастью лежит через террор, потом пришел к Богу, потом стал вождем белого движения, а закончил странной гибелью во дворе лубянской тюрьмы...

Татьяна Николаевна передала фонду бесценный архив Савинкова, который содержал и стихи – надрывные, манерно-изысканные, напоминающие, по мнению Виктора, творчество Игоря-Северянина в его худшие времена.

А из Парижа доставлен огромный архив Марка Алданова, в свое время популярного исторического романиста. В каждом русском доме были его тома. Оно и понятно, когда читаешь, скажем, его описание дворца Людовика XIV, то кажется, что писатель только что там побывал – настолько точно знал подробности. А взять рассказ из жизни Александра I – то же самое. Благодаря тому, что получен этот архив, сообщил Виктор, сейчас выходит уже 26-й том собрания сочинений Алданова.

В поисках утраченного приходилось посещать самые отдаленные уголки мира.

– Были как-то в Коста-Рике, – вспоминает Виктор. – Встретили и там местных русских людей. Вы спрашивают, из России? Из фонда культуры? Нам, говорят, есть что передать. Я посмотрел и ахнул – фамильные портреты восемнадцатого века! В подарок! Нас попросили только сообщить, в какой музей картины будут помещены. Казалось бы, невозможно удержаться от соблазна выставить эти бесценные вещи на аукцион, выручить большие деньги. Нет, передают именно в дар. Причем зачастую это бедные люди, с трудом сводящие концы с концами. Для них важнее  другое: чтобы эти ценные вещи не попали в грязные руки.

Но бывало, что духовное наследие приходилось выкупать и за деньги. Например, более 100 тысяч долларов заплачено за архив общества «Родина». Что это за общество? В 1954 году его учредили несколько старых эмигрантов. Построили церковь, создали музей, библиотеку. И решили: когда в Советском Союзе падет коммунизм, передадим на родину все, чем мы жили, – для потомков-соотечественников...

Отовсюду в адрес общества пошли посылки – книги, письма, знамена, документы... Несколько десятилетий спустя коммунизм на родине вроде бы пал. Настал момент выполнять завещание. Хотя все это было очень непросто. И только когда фура с тремя тоннами груза с трудом въехала во двор фонда культуры, эпопея была завершена.

Автограф Шаляпина

Насколько доступны и востребованы сегодня в России все эти несметные богатства?

– Они доступны и востребованы – утверждает Виктор Леонидов. – Если бы они пылились в чемоданах, не было бы и смысла возвращать. Целые картинные галереи созданы в разных городах благодаря этим поступлениям. Проходят выставки, презентации... В течение десяти лет собиралась целая библиотека из множества тонких книжек на серой бумаге, изданных авторами, наверное, на последние деньги. Правда, после того, как эту библиотеку передали в дом Цветаевой, новые владельцы объявили, что она не  имеет отношения к Российскому фонду культуры. Бог с ними, главное, что эти книги доступны всем... Я выступаю на телеканале «Культура», по радио, пишу статьи. Все это находит отклик. Однажды пришла доктор химических наук Майя Викторовна Владимирова. Типичный для нынешней России доктор наук – скромная такая, в видавшей виды кофточке... Я посмотрела, говорит, вашу передачу, хочу подарить фотографию Шаляпина с автографом... Вот таких людей, наверное, имел в виду Солженицын, когда в рассказе «Матренин двор» писал: «Не стоит село без праведника». На них и вся наша российская земля держится.

«Уходили мы из Крыма...»

Виктор признает, что в духовном наследии русской эмиграции его больше всего привлекают стихи – пронзительно надрывные, насыщенные тоской невероятной. Он перечислял имена поэтов, за каждым из которых – полная драматизма судьба. Хорошо нам знакомые Игорь-Северянин и Юрий Иваск, жившие в Эстонии. Иван Савин, умерший в Финляндии в 27 лет, но оставивший большое количество стихов. Алексей Ачаир, который жил в Харбине, потом десять лет в лагерях, потом поселился в Новосибирске, где создал хор, в который стремились дети со всей Сибири. Или Николай Туроверов... Виктор называл поэтов, многие из которых, благодаря и его усилиям, открыты заново.

Называя эти имена, он все время прерывал сам себя: «Вот потрясающее стихотворение... Или вот это, послушайте... А вот еще...» И читал на память стихи русских поэтов, оказавшихся на чужбине. Вот, например, тот же Туроверов:

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня,

Я с кормы все время мимо

В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,

За высокою волной,

Все не веря, все не зная,

Что прощается со мной...

– Наверное, и здесь, в Эстонии, эти стихи должны быть многим особенно близки, – неожиданно предположил Виктор. – Ведь и вы тут как бы... Хотя почему как бы, и есть эмигранты. Хотя к вам и нельзя отнести строчки Ачаира: «А за то, что нас родина выгнала, мы по свету ее разнесли». Вас вроде бы не выгоняла...

Диктофонная пленка зафиксировала немало продекларированных московским гостем стихов. Вот еще одно. Его написал в США, где нашел вечный покой, Иван Елагин, кстати, двоюродный брат известного барда Новеллы Матвеевой:

Мне не знакома горечь ностальгии,

Мне нравится чужая сторона.

Из всей давно оставленной России

Мне не хватает русского окна.

Оно мне вспоминается доныне,

Когда в душе становится темно.

Окно с большим крестом посередине,

Вечернее горящее окно.

«День за Днем», 26.11.1999