Трое

Больше часа он терпеливо дожидался в подъезде. И дождался. Неслышно подкрался сзади и... Никто е мог поверить, что этот безвольный, слабый молодой человек способен такое сотворить. Но он оказался способен.

Он, она и он. Треугольник. Один из миллионов пресловутых человеческих или, если угодно, любовных треугольников, постоянно возникающих и распадающихся. Вот и этот тоже – возник и распался...

Банальная история

Он она и... Нет, сначала их было только двое. Катя и Олег. Студенты, учились в Кохтла-Ярвеском филиале Таллиннского политеха. Катя – на курс младше Олега. Познакомились. Дружили, встречались.

Герман учился в том же учебном заведении. Сверстник Олега, он поступил в вуз вместе с ним. Они с детства были знакомы: жили в Хаапсалу и учились в одной школе.

Катя позже познакомилась с Германом. И постепенно начинала понимать, что с ним ей интереснее... Банальная, в общем-то, история. Олегу можно было бы только посочувствовать. Но...

– Действительно, несколько лет нас что-то связывало, – соглашается Катя. – Хотя теперь мне трудно судить о нем объективно... Но уже давно я обратила внимание, что он какой-то или безвольный, или предпочитает жить на халяву. После первого курса парней забирали в армию. Вернувшись, большинство, в том числе Герман, восстанавливались на второй курс, хотя довольно много предметов надо было сдавать, а этот снова поступил на первый. Видимо, хотел подольше дурака повалять... Отношения у нас были чем дальше, тем непонятнее. То ли вместе мы, то ли нет. Встречались все реже,  и то у общих знакомых... Наконец, я предложила ему разойтись. Он сразу расквасился, стало жалко его... Потом я окончила институт, а он все учился. Мама, подруги все настойчивее интересовались, что у меня происходит с ним, годы-то идут... Тогда я у него прямо спросила: «Вхожу я в твои планы или нет?» Он сказал, что сначала ему надо институт закончить. Но сколько он там еще будет учиться? Да и все равно у нас уже ничего общего не было. К тому же и с Герой к этому времени познакомилась...

Душа нараспашку

Герман – другой. Любитель быстрой езды и путешествий, дружной работы и хорошей компании. Веселый, заводной. Как рассказывают его брат Вадим и друзья, Гера был самым желанным свидетелем у друзей-женихов. К своим 25 годам он многое успел. Путешествовал романтическим автостопом, окончил строительный факультет и работал прорабом вахтовым методом в России. Спас отца, когда провалились под лед на море...

– Гера из тех людей, которые не могут не нравиться, – говорит Катя. – Или точнее так: к нему нельзя относиться равнодушно. В общаге некоторые его недолюбливали якобы за прижимистость. Но я-то знаю, что это просто расчетливость: ведь его родители работали на северном маяке на Хийумаа, и ему приходилось самому вести хозяйство... Однажды он спроектировал дом для нас. Другой нарисовал бы какой-нибудь сказочный замок, а него получился домик более чем скромный. Зато это реальный проект, серьезно ответил он. И в то же время – душа нараспашку...

Герман все чаще стал заезжать за Катей в магазин сантехники, где она работает, и провожать до дома. Затем – до дверей квартиры. Настал момент, когда и в дом был приглашен.

– Гера сразу всем понравился, – рассказывает Катя. – Наверное, потому, что он никогда не старался произвести впечатление, а был всегда самим собой. Какой есть, такой есть. И с братом моим мгновенно нашел общие интересы.

Казалось, все шло своим привычным чередом: люди расходятся, люди встречаются. Но это только казалось...

В середине июня Катя и Олег оказались на свадьбе общих знакомых. В роли свидетелей. Там, решила Катя, я все ему и скажу: все, хватит, расходимся. Но когда увидела, как его заставляли пить водку из ботинка, подумала, что сегодня ничего не получится.

Второй день торжества проходил на турбазе под Хаапсалу. Случилось так, что Герман, не имевший отношения к этой компании, но оказавшийся случайно рядом,  подвозил гостей, и Катя уговорила его также зайти. И танцевала с ним. Олег куда-то пропал. Потом явился, увидел Катю, танцующую с Германом...

До их встречи на лестничной площадке оставался еще месяц.

В последующие дни Олег вел себя странно. Катина мама заволновалась: не спился бы парень. Или, не дай бог, руки на себя не наложил. И решила с ним поговорить. Поговорив, успокоила дочь: все в порядке, он больше не будет тебя беспокоить.

Но уже через два дня он вдруг появился у Катиного магазина. Дождавшись ее, сказал, чтобы этот ее Герман ходил теперь с ножом. Потом добавил: даже если не будет у него ножа, все равно убью...

Такие угрозы и у Германа, и у всех вызвали только смех: кто, этот мямля собирается убивать?

И достал нож...

Был теплый субботний июльский день. Вновь Олег появился на работе у Кати. Ну, что, спросил, опять он, небось, к тебе придет? Может, ответила она, и придет. «Вот там-то я его и замочу», – спокойно сказал Олег. И достал нож. Сразу видно, что новый. Узкий, длинный...

– Так и сказал? – спросил я.

– Да, так и сказал. Я на всю жизнь запомнила эти слова... Но тогда я опять рассмеялась. Что ж, ты, говорю, будешь всех «мочить», с кем встречаешься? Однако он был как-то неестественно серьезен. За всех, ответил он, я не успею отсидеть...

Нет, Олег не спился и руки на себя не наложил. Он выбрал другой вариант разрешения своего кризиса.

Больше часа в тот погожий субботний день торчал он в подъезде, поджидая их. И дождался. Неслышно подкрался сзади и...

– Я сразу же обратила внимание на какую-то необыкновенную тишину в подъезде, – вспоминает Катя. – Ни звука буквально. И вдруг слышу за спиной: «Вот теперь-то тебе и хана!» Что-то вроде этого. И сразу же глухие удары. Как кулаком, но почему-то фонтаном брызнула кровь. Все произошло мгновенно, не успела даже понять, в чем дело. Крикнула Гере: «Беги!» Он побежал наверх, этот следом, я тоже.

Герман пробежал два лестничных пролета и только на пятом этаже упал бездыханный. Позже выяснится, что первый же из шести нанесенных убийцей ударов ножом – в область шеи – оказался смертельным: была перерезана сонная артерия. Потому площадка, лестницы, стены – все, все вокруг было залито кровью...

Преступник не пытался скрыться, и был задержан на месте.

Пусть живет...

Неужели такая дикая ревность?

– Скорее дикий эгоизм, – считает Катя. – Инфантильность, мнительность... Он же все время жаловался, что его, мол, все считают неудачником. И зависть, наверное. Все окончили институт, а он еще нет. У других есть свои квартиры, а у него нет. У других машины, а у него... Он мне однажды так и сказал, что я погналась за машиной...

Быть покинутой или покинутым, связанная с этим обида, ревность – через это прошли многие. Намучились, настрадались – но прошли. И будут проходить. Потому что такова жизнь. А Олег – не смог. Очевидно, и правда очень слабый человек. И одновременно чрезмерно самолюбивый: никак не мог смириться с тем, что женщина уходит. Или наоборот – видя, что женщина уходит, все цеплялся за нее...

А может, несчастье могло бы предотвратить последнее и решительное слово Катерины?

– Да все уже было сказано, – отвечает она. – Яснее вроде бы некуда. Но он все ходил и ходил за мной хвостиком. А если, спрашивал, я куплю квартиру, вернешься? А если брошу институт? Ну, скажи, что вернешься! И так постоянно. Утомительно, хотя и жалко его было. Думала, останемся друзьями... Конечно, сейчас легко всем судить со стороны. Мол, надо было так сделать или так. Но кто же мог подумать...

Говорят, что Олег – вовсе не злой человек. Просто, снова и снова повторяют, какой-то мягкотелый, бесхарактерный. Говорят, выплеснув таким ужасным способом все, что накопилось, он уже раскаялся и согласился, что надо было искать другой выход... Может быть. Только поздно. Слишком дорого обошлась его слабость и бесхарактерность. Ему тоже, конечно, но несравнимо дороже – другим.

– Я вот о чем все эти дни думала, – говорит Катя. – Ведь он напал сзади. Вероломно, без предупреждения. Я даже не успела стать между ними. Так мерзко, подло, трусливо...

Действительно, стоит только это себе представить, и уже не хочется думать об особенностях характера, пытаясь хоть как-то объяснить...

– Сначала и у меня, и у ребят были дикие мысли, – продолжает Катя. – Убить самой или нанять кого-то отомстить... Но теперь какая-то апатия. Пусть живет. Да и какая у него жизнь теперь? Не представляю, как сможет теперь появиться, особенно у себя в Хаапсалу...

Я долго разговаривал с братом Германа Вадимом, его друзьями, а потом с Катей целый вечер. У нее дома и еще минут сорок, как бы прощаясь, на лестничной площадке. Той самой... Она все говорила и говорила. О своем Германе, о себе, о жизни...

– Когда-то в детстве, – вспоминала Катя, – бабушка говорила мне: «Не плачь, слезки потом пригодятся». Так и оказалось... Правда, мне не столько плакать, сколько кричать хотелось. И я кричала. Ночами. Только никто не слышал, потому что я зубами стискивала подушку. Утром открываю глаза, смотрю, солнце в окне. Там жизнь. Жизнь, которую так любил Гера...

«Эстония», 19.08.1995